Непонятными, словом.
— Я знаю, кто убил твоего Ученика, — заявил Аран, не разрывая зрительного контакта.
Гриммель обмер.
Как?
Кто?!
К чему это было сказано?
— Разве тебе это что-то даёт? — одними губами, словно вмиг пересохшими, прошептал Гриммель и взгляд его стал особенно цепким.
— Я здесь, — непонятно к чему пояснил Аран. — Ты отпустишь моего брата, а я расскажу, кто повинен в гибели мальчика и не буду препятствовать, если ты решишь отомстить.
Почему?
— Почему же не будешь? — сколько не старался мужчина придать своему голосу насмешливого превосходства, было видно, что Драконий Король ни на миг не поверил и прекрасно видел, насколько было важно Гриммелю знать ответ.
Знать, кто убил Эгиля.
— Они сами виноваты, — Аран прикрыл глаза, словно ощутив боль. — И такое не прощают.
Гриммель поджал губы и медленно кивнул.
Странно…
Так странно было встретить такое удивительное понимание со стороны своего врага.
— Неужели нельзя без всего… этого? — сказал Аран со вздохом.
И вдруг Гриммель увидел перед собой не наглого и не в меру амбициозного, везучего мальчишку, а уставшего правителя.
Именно такого, какими должны были стать спасители рода человеческого.
Те, кто должны были повести его вперёд.
— Тьма и свет всегда — непримиримые враги, — ответил мужчина.
Кого он убеждал?
Арана?
Или, может быть, самого себя?
Как же он устал…
— Какие высокопарные слова.
— Какие есть, — буркнул Гриммель, поудобнее перехватывая рукоятку меча.
Пора заканчивать пустую болтовню.
Какой в ней смысл, если им все равно не получится переубедить друг друга?
Если это закончится всё одним…
Глупая прелюдия к неизбежному.
— С миром иди или с миром покойся, — понял его Аран, прошептав ритуальную фразу и тоже покрепче ухватываясь за рукоять своего меча.
Он прошел с ним весь его путь от ученичества к вершине.
Гриммель сделал знак своим Смертохватам — чтобы те не вмешивались в последующие события.
Аран поступил так, приказав Алору не влезать.
Это только их бой.
***
То, как им удалось уговорить Тагуша помочь им, — всё ещё открытый вопрос. Может быть, они просто коллективно слишком сильно надавили на него ментально и результат вышел именно таким, каким вышел.
Тем не менее, в определённый момент, особенно в случае опасности, разумы любых Одарённых близнецов могли в коей-то степени объединиться, в два раза усиливая все их ощущения и способности, в том числе — находить своих родных по Связи, и особенно Мастера, а им повезло, что их Учитель оказался их братом.
Это только упростило задачу.
Но…
Стоило детям добраться до конечного пункта их маленькой гонки, они ощутили ужас от осознания — опоздали.
Алор, обругавший их по Связи последними словами, многие их которых они даже услышали впервые, стоял совсем рядом с Венту, а Мирослава молча прижимала к себе неестественно спокойного и бледного Руни.
Ни вопросов, что они тут делали, ни криков вслух.
Все были слишком напряжены.
Конечно, сейчас, с взвинченным восприятием мира, близнецы ощутили неподалёку ещё двоих Одарённых, которые, стало быть, тоже внимательно следили за всем происходившим сейчас неподалёку — на ровной поляне, уже вытоптанной и даже немного выжженной.
Противник Арана уже был изрядно потрёпан, но и сам их брат не был совсем уж невредим — несколько явно неглубоких, но всё равно кровоточащих ран можно было заметить и отсюда, относительно издалека, да разодранный плащ, который снять он, наверное, не успел, а теперь не мог на это отвлекаться.
И если их брат держал в правой руке меч, то левой словно собирал энергию окружавшего их мира.
Собирал до тех пор, пока, по всей видимости, ему не стало достаточно.
Но для чего?
А, вот оно что!
С кончиков пальцев Арана сорвалось в сторону его противника сине-фиолетовое пламя, оставляя на лице почти успевшего увернуться Гриммеля большой ожог и заставляя тлеть одежду.
И их брат, судя по всему, решил воспользоваться возникшей заминкой.
***
Миг, когда Сатин с Кломой всё же добрались до проклятого острова, где собралось почти всё юное поколение Одарённых, совпал с другим, гораздо более страшным мигом.
Чья-то вспышка страха и отчаянной решимости сама по себе настораживала, но предугадать её последствия не был в силах никто.
И вот оно — мгновение, когда меч Арана был в считанных сантиметрах от Гриммеля, неотвратимо двигаясь по своей траектории, грозя проткнуть насквозь врага, перебить ему позвоночник, но…
Тихий, почти неуловимый для человеческого уха свист, тихий вздох, и…
Там, фоном можно было услышать нестройным хором слившийся в один крик Мирославы, Сатин и всех троих детей — даже Гриммель, морщившийся от боли, ахнул удивлённо и неверяще как-то.
…и можно было увидеть, словно время замедлилось, словно оно стало тягучим и густым, как с брызгами такой горячей, такой ярко-алой крови не очень длинная стрела проткнула грудную клетку Арана насквозь, несомненно, задев сердце.
С громким звоном, показавшимся оглушительным в повисшей после крика тишине, ударившись о какой-то камень, выпал из рук Драконьего Короля, его меч.
А тот — стоял и, глянув сначала на свои испачкавшиеся в его же крови ладони, бездумно смотрел куда-то в сторону близнецов.
На груди, проступая даже сквозь когда-то им выкованную кольчугу, разрасталось с каждой секундой алое пятно, крича об уходящей в никуда жизни.
Как же больно…
Но как только его взгляд нашёл глаза Сатин, он обрёл вновь осмысленность.
И столько печали в нём было.
Столько удивления!
С губ вместе с последним вздохом сорвалось тихое «Прости…»
Аран, покачнувшись, медленно осел наземь, упал как-то странно — на бок, и складки изодранного, изрезанного чёрного плаща укрыли его словно тёплым одеялом.
Гриммель так и стоял, ошеломлённый произошедшим и не понимавший, что и как сейчас произошло, никак не способный выйти из окутавшего, пропитавшего всё его существо оцепенения.
Мирослава отстранённо отметила вспышку чужой смерти.
Только блестел на солнце чёрный металлический наконечник проклятой стрелы, заляпанный кровью.
***
Этого не должно было произойти.
Не должно!
Ни одна вероятность, даже самая слабая, не говорила об именно таком варианте развития событий — а она за тот короткий промежуток времени просмотрела их не одну тысячу!
Как же так?!
Как же так…
Секунды шли одна за другой — три, семь, десять, двадцать восемь…
Тридцать пять.
Сорок три.
Гриммель всё так же недоверчиво смотрел на своего поверженного врага, но, всё же выйдя из своего оцепенения, он окинул собравшуюся внезапно почти полным составом семью каким-то странным, полным жалости и… сочувствия? взглядом.
Почему?
Почему именно так?
Восемьдесят шесть.
Девяносто две.
Сто одна…
Было почему-то безумно тихо.
Словно весь мир на эти мгновения решил оглохнуть, и забрал из реальности все свои звуки, включая шум прибоя, завывания морского ветра, шелест листьев окружавшего их леса и крики птиц на берегу.
Сто сорок две.
Сто сорок три.
Сто сорок четыре…
Что это?!
***
Новая, подобная вспышке сверхновой, звезда зажглась для любого Одарённого.
Тёмная звезда.
Поднялся ветер — сильный, почти ураганный, снося, заставляя всех покрепче ухватиться друг за друга, чтобы не упасть, Гриммель же не иначе как чудом устоял на ногах.
Вдруг, тело Арана изменило своё положение — тот словно сам перевернулся на спину.
И тут…
Выгнувшись дугой, Аран сделал судорожный вдох, и, сразу же закашлявшись, открыл глаза.
Белок в них почему-то стал абсолютно чёрным, глаза же, и так далёкие по виду своему от человеческих, стали гореть зелёным пламенем не хуже камня-накопителя, который Аран пронёс через всю свою жизнь.