Тех же пришлых на этих землях, кто осмелился поднять руку даже на Жуткую Жуть, ждала незавидная участь. Жрецы кочевников приносили таких глупцов в жертву Духам Предков, желая отвести от себя гнев своих божеств.
По глупости своей, Аран и Айва сумели остановиться рядом с временной стоянкой одного из этих племён, умудрившись как-то эту стоянку не заметить. Впрочем, надо было отдать должное кочевникам, маскироваться и прятать собственную настоящую численность они умели прекрасно.
Все те дни, что занял путь до Диких Степей, Аран обдумывал слова той странной девочки.
Айва, когда юноша рассказал ей про этот случай, ничего толкового рассказать не смогла — не доводилось ей доселе встречаться с людьми, видевшими будущее — Стражи могли заглядывать только в собственное прошлое, насколько ей было известно.
Откуда девочка могла знать про Беззубика?
Откуда в ней было столько уверенности, молчаливой решимости, хотя во взгляде мелькал истинно животный ужас?
Слова незнакомки резали не хуже ножа — они вновь разбередили только затянувшуюся рану, и от этого вновь хотелось то кричать, то плакать, то просто лежать на холодной сырой земле.
Но ему нужна была эта встряска — эта боль, словно рану прижгли, обеззаразили, была ему необходима.
Отпустить мысли о мести.
Иккинг, сколько бы ему не причинили боли, не стал бы мстить, остался бы выше этого, прощая неразумных своих обидчиков, но ведь он — не Иккинг, он — Аран. И потому, конечно, он задумывался о том, чтобы восстановить справедливость и заплатить кровью за кровь.
Но сейчас ему было противно даже от одной мысли о том, что он позволял подобным идеям рождаться в своей голове — слова девчонки стали для него якорем, тем самым искомым оком бури, штилем посреди шторма.
Отпустить их всех.
Он так и сделал.
Не простил — но отпустил. Оставил в прошлом — ведь они были недругами Иккинга. Не его.
И сразу стало легче.
И сразу стало проще идти дальше.
Пытаясь ни о чём не думать, юноша стал оглядывать местность.
Большая река протекала совсем рядом, однако весь её берег зарос колючим кустарником, поэтому пришлось искать более-менее пригодную для стоянки полянку.
Подходящее место нашлось возле небольшого холма, из которого торчали несколько камней. Что-то подсказывало путешественникам, что эти валуны здесь оказались не просто так. Но, впрочем, вряд ли это сделали люди — слишком уж большими были камни.
Самый примечательный из них имел необычно вытянутую форму. Он, нацеленный в зенит, напоминал коготь какого-то сверхгромадного зверя, который, впрочем, давно погиб, ибо сей коготь был явно отделён от тела.
Фантазировать на тему происхождения этого причудливого камня можно было ещё долго, но путешественники не располагали такими запасами времени, а потому созерцание прекрасного пришлось прервать.
Сказав юноше пока собирать костёр, чтобы приготовить рыбу, которую она пошла ловить, Айва отправилась на, собственно, поимку этой самой рыбы. Аран же отправился в ближний перелесок, дабы собрать сухих веток для костра.
Тишина абсолютной не была. Её разбивал вой степного ветра, щебет птиц и шуршание листьев. Закрыв глаза, Аран погрузился в воспоминания, и ему на миг показалось, что он стоит в лесу своего родного Олуха, наслаждаясь вечерней прохладой.
Напрасный самообман.
Слишком корявый, очевидный.
Ветер здесь был не такой, как там. И вечный запах прелых степных трав стал уже привычным.
Аран помотал головой, отбрасывая лишние мысли. Он открыл глаза и замер.
Прямо перед ним сидела Жуткая Жуть. А где одна Жуть, там и вся стайка. И лучше к ним без еды не подходить.
Аран медленно, не желая спугнуть, подошел к дракончику, присел рядом с ним, приветливо улыбнувшись.
— Привет, малыш, — сказал он. — Я тебя не обижу.
— Странный человек.
Эта фраза вызвала у Арана ещё более широкую улыбку. Эта ситуация ему определённо что-то напоминала. Видимо, это была его судьба — считаться всеми странным.
— Знаю, Айва мне это уже говорила.
Юноша аккуратно коснулся мордочки дракончика, уже убедившись однажды, что касание помогает в создании ментальной связи.
Дракончик забавно распахнул глаза, даже не сразу поняв, что Аран сделал. А когда понял, тихо фыркнул.
— Она хорошая. Значит, ты — друг!
Жуткая Жуть внаглую полетела к Арану и уселась к нему на коленки, начав даже издавать глухое урчание. В этот миг Жуть напоминала мурлыкающую кошку.
Растерявшийся было юноша быстро сообразил, что нужно делать и стал аккуратно почесывать дракончика за правым рогом. Прилетевшая по новообразованной связи волна радости, благодарности и безмятежности заставила юношу улыбнуться.
Раздавшийся посреди повисшей тишины шорох заставил Арана быстро вскинуть голову и замереть.
Прямо на него из-за кустов уставились три пары карих глаз.
***
Мальчишка лет тринадцати внимательно оглядел степь и, не увидев ничего подозрительного, дал знак своим друзьям — их компанию отпустили в небольшой перелесок, но только при условии, если они будут аккуратными.
Тихие слова на каком-то полузнакомом языке заставили их замереть.
В душе мальчика боролись любопытство и осторожность. Наконец, решив, что в случае чего, они-то с одним человеком точно справятся, он все так же, жестами, сказал своим друзьям, чтобы они следовали за ним, и сам направился к источнику того голоса.
Взору мальчишек предстало невиданное зрелище — человек, юноша лет шестнадцати на вид, держал на руках Духа, гладил его и смел ещё с ним разговаривать!
Подобное отношение к тем, кого их народ уважал, почитал и боялся, вызвало у мальчишки ужас.
Кем возомнил себя этот чужак?
Насколько он силён?
Вдруг чужак замер. Спустя всего мгновение душу мальчишки обжёг взгляд больших зелёных, как его родные степи весною, глаз, стремительно потемневших.
Дети тоже замерли. И спустя миг рванули в сторону стоянки.
***
— Ори, сынок, что ты видел? — обеспокоенно спросила у забежавшего в юрту мальчишки его мать.
Тот, всегда насмешливый и гордый, очень напугал женщину своим видом. Взлохмаченный, запыхавшийся и сильно побледневший, он мало походил на себя обычного.
— Я видел Духа Степей и человека, посмевшего его взять на руки!
Само то, что он видел Духа, было плохим знаком, по мнению женщины, а уж на руках у простого человека… Быть беде!
— Ктоор, ты понимаешь всю серьёзность своего заявления? — угрожающе пророкотал вошедший в юрту отец мальчика.
Он прекрасно знал, как любил подшучивать над всеми его сын. Но и грань между безобидной шуткой и деянием, за которым последует наказание, Ктоор прекрасно знал.
— Но Хариш и Литну тоже это видели! На этом берегу Священной Реки, в перелеске возле Каменного Когтя!
— Ты говоришь, что человек посмел коснуться Великого Духа?
— Да! — с отчаянием выкрикнул мальчик.
Множество легенд ходило о том, что бывает с племенами, от которых отвернулись Великие Духи. И войны с соседними племенами, прознавшими о немилости Предков, являлись лишь помехой, и даже возможностью нажиться на глупости соседей.
Но перспектива медленно умирать от голода и холода, гибели табунов от неизвестных жрецам и шаманам болезней, не прельщала Ктоора. Он — будущий вождь, и он обязан заботиться о благополучии своего народа. И если для этого придётся унижаться, чтобы выпросить у отца всадников, которых надо пустить на поиски опасного чудака, то пусть!
Главное, что племя будет в безопасности.
— Хорошо. Несколько воинов отправятся с тобой, покажешь им, что нашел, приведёшь этого человека.
Счастье, сверкнувшее на лице мальчика, надежда буквально ослепили мужчину, обдали его морской волной. Теперь вождь был полностью уверен в том, что мальчик не соврал.
— Спасибо, отец!
— Учти! Узнаю, что это глупая шутка, — выпорю прилюдно!
***
Странные мальчишки, видимо из местных, удивили Арана своим поведением. Чудные какие-то… Чего так пугаться-то?