фотографии слева) высказывает личную и эмоциональную
оценку
в
отношении
этого
музыканта
в
Январском/Февральском номере “Павшие герои” журнала “Re-
volver”. У него так много воспоминаний о Бёртоне, что мы
просто не смогли их все поместить в нашем журнале.
Поэтому, вкратце перед вами основные мысли о Бёртоне,
которыми поделился Ульрих.
Revolver: Что ты помнишь о том моменте, когда впервые увидел его?
Ларс Ульрих: На самом деле я никогда не встречал ему подобных. Он был таким
уникальным и оригинальным человеком. Невообразимое сценическое поведение и вся
эта уникальность, которая проявлялась во всем. Я просто не встречал никого подобного.
Это было настолько ново, настолько отличалось. И без сомнения можно было сказать, что
у него чрезвычайные способности и поведение на сцене, и всё вместе это составляло его
необычную личность. И я думаю, мы слегка побаивались его в самом начале, потому что
он был таким необычным.
Но как только мы узнали его получше, и я начал уговаривать его попытаться и
покинуть корабль под названием «Trauma», тогда я начал понимать, что он
действительно классный чувак. Однако он был достаточно твёрд во мнении, что Лос-
Анджелес не для него. Потому что мы с Джеймсом пытались уговорить его переехать в
Лос-Анджелес, а его это просто нисколько не привлекало. На самом деле он родился под
Сан-Франциско, он действительно был южным калифорнийцем по духу…практически
деревенским парнем. Я имею в виду, существует множество различных веяний, в Кастро
Уэлли и Хейворде и других местах определённо присутствует своя уникальная атмосфера.
Он был по-настоящему привязан к тем местам, откуда он родом. Скорее всего, так и было,
если говорить обо мне, то я больше отношусь к цыганам. Когда мы ездили с гастролями и
всё в таком духе, он был первым, кто хотел вернуться поскорее домой. Он был человеком,
имевшим самую сильную привязанность к дому в отличие от всех остальных. У него была
семья и нечто вроде истории. Мы с Джеймсом были больше одиночками.
Revolver: Кажется, он был спокойным человеком.
Ларс Ульрих: Он не причинял людям страдания. Он не переходил черту, но он
определённо был всегда за то, чтобы хорошенько вытрясти дерьмо из людей. Но это были
скорее дружеские приколы, потому что он не был похож на человека, который может
причинить другим боль. Так что это было чем-то вроде шутки. Он мог устроить шуточный
бой или типа того, сделать несколько ложных ударов рукой, но он никогда никого не бил
всерьез. Мне никогда не приходилось видеть, как Клифф дерётся. Не помню, чтобы
замечал Клиффа участвующим в оживленном обмене ударами и всё в таком роде. Я имею
в виду, он был довольно спокойным парнем. Он никогда не вел себя отвратительно или
неприятно.
Revolver: Каковы твои самые приятные воспоминания о нем?
275
TO LIVE IS TO DIE
Ларс Ульрих: Мои самые приятные воспоминания о Клиффе это его абсолютное
пренебрежение к условностям и абсолютное пренебрежение к тому, чтобы играть песни,
так, как от тебя этого хотят. Он всегда бросал вызов нормальности, бросал вызов статус-
кво, он просто бросал вызов своей музыкой, своим отношением – тем, как он одевался,
тем, как держался, чувством юмора, музыкальными пристрастиями, музыкой, которую
играл. Всё это было вне условностей, всё это было необычно. Вы, безусловно, можете
сказать, что в то время мы с Джеймсом [Хэтфилдом] были прямолинейными, потому что
больше тащились по «Motorhead», «Iron Maiden». Футболки в стиле хэви-метал, длинные
волосы и битьё головой о стену. У Клиффа была такая обширная палитра музыки,
которая ему нравилась, музыки, которая его вдохновляла, и музыки, которую он создавал.
Поэтому, определённо, его музыка, его подход, его отношение к жизни вдохновили нас с
Джеймсом на то, чтобы расширить наши горизонты, расширить музыкальные горизонты
Металлики. Поэтому когда я думаю о Клиффе, именно это прежде всего и приходит на
ум…разнообразие и непредсказуемость.
Revolver: Назови некоторые из групп, к которым он приобщил тебя?
Ларс Ульрих: Во-первых, он упражнялся в классической музыке и по этой причине его