Растения же Бог сотворил там многочисленные, не такие, как в этом мире, нет, но вечнозеленые и разнообразные, медоточивые, с высокой и нежной кроной, склоняющиеся друг к другу в волнообразном движении, несущие усладу, как от созерцания прозрачного неба, созданные для блаженных, обращающие душу к огню наслаждения, радости и веселья. И странно то, что все растения были разного вида и поразному прекрасны, и одним растениям были дарованы вечные и неувядающие цветы, а другим — только листья, для одних было установлено, чтобы они красовались плодами, у других же были и цветы, и листья, и сладость, и облик дивный, и плоды бесценные, восхитительные и бесподобные. А самое великое чудо заключалось в том, что птицы на деревьях, воробьи, цикады и другие прекрасные создания, златокрылые и белоснежные, пели и щебетали, сидя в листве, так что звучание их красивых и сладостных голосов было слышно вплоть до вершины небес. Птиц же этих я пытался разглядеть, и ум мой был в восхищении и восторге, ибо красота этих птиц была такой же дивной и величественной, как у роз, или у лилий, или у другого какого‑нибудь вида цветов, который я мог бы назвать. И вот, пораженный в мыслях и уме красотою первой птицы, я вдруг увлекся другой, имеющей оперение и окраску иного вида и достоинства. А потом я увидел другую изысканную птицу. И была для меня великой радостью их песнь, несмолкающая и восхитительная. И кто же опишет странную и приводящую в трепет красоту того, что я видел там? Все эти прекрасные деревья были выстроены в ряд, словно один боевой строй за другим. О, сколь блаженна рука, взрастившая их!
И вот, продвигаясь снова и снова в глубь дивного сада, — ведь думал я, что больше не увижу тьму этого мира (ибо то, что здесь, — тьма в сравнении с тем, что там), — подошел я к просторному месту и вижу: вот великая река протекает посреди сада, безмятежно орошает все эти растения, омывая их корни. В ней же и прекрасные эти птицы находили свежесть, порхая вверх и вниз и непрерывно щебеча. А вокруг реки раскинулся виноградник, золотой листвой украшенный, ветви которого подобны светильнику или же первому камню, по слову рекшего:"Я краеугольный камень с острыми краями". Раскинулся же он по всему саду, отягощенный массивными и великолепными гроздьями, так что переплетением его ветвей были увенчаны и украшены растущие там деревья. Узрев такое, возликовал я в сердце своем, переносясь душою от страха к удивлению и от удивления к восторгу. И долго стоял я, безмолвный, вдыхая поток благовоний от этого ветра, так что мнил я, будто ангелы воскуряют фимиам пред Сыном Божьим на небесах.
Когда же этот ветер стих, услыхал я с запада звук другого ветра, внушающий мне непостижимое наслаждение, дуновение которого приносило пар, похожий на снег. И великолепие растущих там деревьев было наполнено дивным благоуханием, превосходящим все земные ароматы, так что я забыл о тех восхитительных чудесах, которые уже миновал и которыми насладился. Птицам же этим, с их щебетанием и пением воспламеняющих и ликующих песен, поразился я в уме своем: были ли это птицы или ангелы, Бог знает.
И опять появляется с севера другой сверхъестественный ветер, видом огненный, с сиянием, словно зарево на закате солнца. И когда он подул, мягко заволновались ослепительные те деревья. Дул же он, будоража спрятанный в деревьях аромат, так что я, став надолго безмолвным, вкушал негу и прелесть этого сладчайшего благовония, исходившего от ветра. Был я, однако, в страхе из‑за невероятности происходящего, недоумевая, как столь прекрасное могло случиться со мною?