Можно сказать, что он тогда был похож на храброго воина, отбивающегося от окруживших его неприятелей.
Киевские священники, ему не подчиненные, избегали служения с Кириллом, боясь за личную свою сохранность.
И трудно было узнать в этом бушующем в алтаре яростном человеке того грустящего парижанина, который вспоминал о городе мира ночью в Броварах.
Ставленческая контора
Доверенность, Гавриилу оказанная, приносила плоды.
Ческой волос и кошельками на букли в цвет одежды привлек он к себе сердце бурного епископа.
В Севске учредил епископ контору, назвал ее «Ставленческой конторой», велел в ней присутствовать ризничему и письмоводителем быть Добрынину.
Такса в конторе была такая.
За производство дела, за выучку катехизису, за бумагу, за письмо и прочее – семь рублей.
С дьякона пять рублей, а с посвящаемых в стихарь три рубля пятьдесят копеек, с тем чтобы через несколько месяцев собранную сумму делить на всех певчих.
Такса была написана собственноручно епископом и прибита в конторе на стене для исполнения собственноручно Гавриилом.
Это дело казалось епископу безгрешным, так как оно малой ценой освобождало просителей от тяжелых взяток. Но при всей безгрешности такса эта противоречила манифесту 1746 года, по которому было приказано во время объезда епархии архиереем на подводы и ни на что от духовенства денег не требовать. А за поставление с священника брать два рубля, а с дьякона один рубль.
Всех кандидатов на священство и дьяконство обучал катехизису иеромонах Иринарх, который был человек с латынью.
Иринарх и брал с посвящаемых по архиерейской таксе.
Добрынину же поручено было свидетельствовать всех стихарных в чтении, писании, знании церковного устава и катехизиса и свидетельство это подписывать.
При свидетельствовании каждый должен был положить в кружку три рубля пятьдесят копеек, а в руку – сколько хотел.
И в руку всякий клал для скорости.
Поэтому Добрынин имел порядочное белье и платье.
Это родило во всем архиерейском штате, а особенно в консисторском секретаре, жестокое негодование и зависть.
В этом году благоугодно было преосвященному приняться самому за обучение Добрынина, своего келейника и еще двух певчих латинскому языку и арифметике.
Добрынин понимал, что архиерейское учение будет не легкое, поэтому сыскал для арифметики в городе купца, который прежде был у винного откупщика бухгалтером, но за пьянство лишен сего достоинства.
Учителя этого Добрынин держал на своем вине и так узнал, как счислять, слагать, вычислять, умножать и разделять.
Поэтому Добрынин всегда являлся к архиерею с исправным ответом на заданные уроки, а соученики его вместо ответа протягивали к архиучителю руки для битья по ним деревянной лопаткой, называемой «паля».
Когда дошли в учении до извлечения корня квадратного и кубического, то архиерей перешел к наглядному методу обучения и велел сделать деревянный куб порядочных размеров.
Эту геометрическую фигуру часто бросал архиерей в лоб непонятливого ученика, причем приказано было, чтобы все разом бросались за этой геометрической фигурой под стул, под канапе, под столики, если она туда закатится, и подавали ее архиучителю.
Поэтому извлечение корня кубического в архиерейских покоях было похоже на игру в мячик.
Еще не был извлечен окончательно кубический корень, как пал на землю снег. И архиерей поехал в город Рыльск, в Белополье и в прочие селения для осмотра благочиния.
Нужно было ехать в лучшие монастыри, попокоиться, попировать и получить подарки.
В Рыльске епископ говорил поучение к народу, наполненное гонением на староверов, и тут же, при народе, приказал одного из староверов, обер-офицера в отставке, Сисоя Воропанова, обстричь и бороду ему ножницами обрезать.
Волос воропановский, говорят, по отъезде архиерея опять отрос.
Купцы же, выслушав с христианским терпением речь архиерейскую, угостили его жирным обедом, пивом, медом, добрыми наливками и остались по-прежнему при старой вере у своих промыслов.
Гавриил же речи архиепископа записывал и пожинал плату от ставленников, потому что в разъезде епископ делал и производство.
Лошади везде ставились бесплатные, харчи не стоили ничего, и все поющие и предстоящие имели великие и богатые милости.
Именины
Января восемнадцатого был день именин его преосвященства.
От доходов своих сделал себе Гавриил Добрынин новую пару платья. Нарядясь в нее, пошел он поздравить поутру его превосходительство. Архиерей, увидя Гавриила в европейском платье, спросил:
– Давно ли ты сделал обновку?