— Тогда один совет, — промолвил Борис Иванович. — Слесарь — это, конечно, великолепно. Это звучит гордо. А вот рынок… Как-то он, знаете, не слишком соответствует легенде. Что если вам перебраться на более серьёзное предприятие? На алюминиевый, скажем…
То ли предвидел он разгром клуба, то ли просто подстраховался, но тёзку от грядущих преследований уберёг. Ну, сами подумайте, что можно сделать с тружеником алюминиевого завода? Куда бы вы его ни загнали, он от этого только выиграет.
Вдобавок алюминиевая пыль, оседающая на ресницах и практически несмываемая, довела цыганистую красоту Бориса до уровня убийственной. Дамы — млели и падали.
— Я ей про Азимова, а она уже трусы сняла! — жаловался он.
Чувствуя прилив сил, Завгородний вернулся домой и немедленно сел строчить донос на великого Александра Казанцева. А сё? Долг — он платежом красен.
И лишь после ознакомления с этим выдающимся документом в Комитете поняли наконец, с кем они связались. Необходимо было как-то исправлять ситуацию. По идее, хмурому темнолицему Борису Ивановичу надлежало срочно пригласить тёзку в свой кабинет ещё раз. Он, собственно, так бы и поступил, однако внезапно выявились новые обстоятельства.
Наискосок от Жёлтого Дома, в одном крыле которого располагалась ментовка, а в другом контрразведка, проживал и ныне, слава богу, проживает классик волгоградской и российской поэзии Василий Макееев. Случилось так, что был ему однажды поднесён на день рождения морской бинокль. С той-то самой поры и полюбил Василий Степанович высматривать вооружённым глазом из окна первого своего этажа, кто именно из коллег-литераторов время от времени пробирается украдкой в казённое здание. А неделю назад возьми да и проговорись об этом в баре Союза писателей. И, хотя имена стукачей были и так всем известны, Борис Иванович встревожился и назначил агенту Ваге встречу в городском парке.
Расположились на скамейке в одной из наиболее глухих аллей.
— Международная обстановка, — глухо и как бы через силу информировал капитан контрразведки, — резко обострилась. В связи с этим мы переводим вас…
И тут… Нет, ну надо же было стрястись такому совпадению! Именно в этот момент по глухой аллее как нарочно продефилировал тот самый педагог, что переводил Борины письма с отечественного на зарубежный. Завидев парочку на скамейке, сначала остолбенел, затем перекривил физию в неискренней улыбке и устремился к сидящим.
— Здравствуй, Боренька! — испуганно косясь на комитетчика, приветствовал он Завгороднего. — Как поживаешь?
Агент Вага Колесо почувствовал себя на грани провала.
— Зашибись, — глухо ответил он.
— Ну и славно! — обрадовался педагог. — Так я пошёл тогда?
Капитан контрразведки по-прежнему хранил недовольное молчание.
— Давай, — разрешил Вага.
И педагог поспешил удалиться.
— Кто это? — осведомился капитан.
— Да так… — уклончиво отозвался агент.
Капитан посопел и продолжил:
— Так вот, в связи с обострением международной обстановки переводим вас в режим глубокой конспирации. Живите, ни у кого не вызывая подозрения, и ждите нашего сигнала.
Сигнала, естественно, так и не последовало.
Читатель вправе спросить, откуда это стало известно автору. Он что, был вхож в Комитет государственной безопасности? Или подслушивал из-за кустов глухой аллеи парка? Как вообще могла случиться такая утечка информации?
Да очень просто: сам Завгородний всё и разболтал. Кстати, ход, на мой взгляд, в конспиративном плане вполне гениальный. Шепелявая исповедь Бориса неизменно вызывала дружный смех, и вскоре по городу загулял анекдот: дескать, председатель КЛФ «Ветер времени» не кто иной, как внедрённый в клуб капитан КГБ.
А вскоре (примерно год спустя) выяснилось вдруг, что главная-то чума Страны Советов — вовсе не фантастика, а представьте себе, алкоголь. И началась борьба с пьянством и самогоноварением. Но что самое забавное: даже в грозный год ликвидации КЛФ переписка Бориса с Западом не прервалась ни разу. Да и во время перестройки тоже.
Перестройка… Знаете ли вы, что такое перестройка? Это когда исчезает даже то, чего не было. Но герой наш, однако, не унывал. Вот, к примеру, окончательно пропали моющие средства. Населению стали выдавать талоны на мыло. И какая вам радость с этого талона? Нет, отоварить его можно, но это ж надо выстоять очередь!