— Исё! — хрипло говорит Завгородний, протягивая опустевший фужер.
А следует учесть, что остаток отпущенного на рейс спиртного достаётся потом экипажу. На сей раз им не досталось ничего — пока летели от Москвы до Рима, этот мерзавец на нервной почве выглохтил весь коньяк и всё шампанское на борту, так что удивления достойно, как это его не вышвырнули без парашюта над Адриатикой.
Приземлились уже в сумерках. Вот когда Еремей Иудович Парнов полностью оправдал своё отчество! Сел с переводчиком в машину и уехал, оставив нетрезвого Бориса Завгороднего с центнером самопальной литературы посреди ночного города Рима.
— Боря, — в священном ужасе спрашивали его по возвращении на родную землю. — А как же ты из Рима до Сан-Марино-то добирался? Мы ведь по карте смотрели: вот итальянский сапог, вот Рим. А Сан-Марино — аж на самом верху голенища! Как же ты ухитрился?
— А! — отмахивался он. — Язык до Киева доведёт…
— Какой язык, Боря? Какой язык? У тебя и русский-то со словарём!..
Довёл, однако.
Борис Завгородний очнулся. Он лежал на кровати одетый, но разутый. Обувь стояла рядом, внизу. Потом внезапно вспомнил: я в Италии!
Первым делом схватился за внутренний карман. Нету! Ни документов, ни денег. Несколько секунд лежал оцепенев. Потом собрался с мыслями и осторожно сунул руку под подушку. Есть! И деньги, и документы.
Перевёл дух, сел, обулся. Оба тючка с самиздатом стояли под койкой.
Откуда-то взялся улыбчивый военнослужащий, экипированный не по-советски.
— О, Борис! — картаво приветствовал он Завгороднего.
Тот огляделся. Похоже, казарма. С кем-то они здесь, видать, вчера пили. Не иначе, с этим… Только больно какой-то он трезвый…
— Дас ист фантастиш? — вспомнил и произнёс Завгородний.
— О, йес, йес, — разулыбался тот.
Неясно, на каком языке, но разговорились. И всё было замечательно, пока не предложил Боря обменяться адресами на предмет переписки. При виде визитной карточки (напечатаны перед самым отъездом) улыбка нового знакомца погрустнела, и он виновато развёл руками.
— Ноу, — сказал он. — Ноу. Сорри, пал, но переписываться с Советами нам нельзя. Вообще-то это спецбаза НАТО…
Тем не менее расстались друзьями.
А вот слух о том, будто натовцы ещё и отвезли своего собутыльника в Сан-Марино чуть ли не на бронетранспортёре, чистой воды легенда. На джипе его отвезли. Или вообще не отвозили…
А Еремею Иудовичу Парнову он отомстил. Страшно, но не нарочно. Вообще Борис Завгородний никогда ничего нарочно не делал. Всё всегда происходило само собой. Вот и в Сан-Марино. Обычно в центре внимания прессы был — кто? Парнов. Единственный представитель СССР. А тут вдруг Завгородний! Тоже оттуда, но куда колоритней! А Парнов — что Парнов? Надоел уже…
Вышла то ли итальянская, то ли местная газета, а там материал с двумя фотографиями: на одной — Борин портрет, на другой — центнер самопальной литературы.
Трудно сказать, кто кого поразил больше: Сан-Марино Завгороднего или Завгородний Сан-Марино.
Идёт он, к примеру, по улице, а там итальянцы тротуар с порошком моют. Как хотите, но такого душераздирающего зрелища выходец из страны развитого социализма вынести не мог. Остановился, начал отчитывать:
— Что ж вы делаете, капиталисты проклятые? У нас там мыло по талонам, а вы стиральный порошок на мостовую переводите?
Те даже оробели малость:
— Но! Но, сеньоре! Но капиталисто! Пролетариато!
Ну ладно, раз пролетариато, мойте дальше.
Надарили ему на Евроконе разной бытовой электроники, включая видак и видеокамеру. В Волгограде-то это было тогда примерно в таком же дефиците, как на Западе центнер нашей самопальной литературы. Хотя нет, центнер, пожалуй, покруче будет, раз фото в газете поместили.
Привыкши убегать от милиции с максимальной скоростью, Борис Завгородний был удивлён и озадачен отсутствием такой необходимости в Республике Сан-Марино. Вручили ему какую-то награду от европейской ассоциации писателей-фантастов. Выпил он на радостях итальянского вина, закуролесил, вышел в город и потерялся. Растворился в сумерках. Пришлось пустить по следу силы правопорядка. Что ж вы думаете? Нашли и с почестями доставили в отель.
Представьте себе картину: по ночной улице летит полицейская машина с открытым лючком, откуда по пояс высовывается Борис Завгородний и, перекрикивая сирену, в упоении вопит: «Порко мадонна!» — гордый тем, что уже умеет выражаться, как природный итальянец.
А вот немцев (перед возвращением на Родину) он убил наповал. Делегация из Германии давно искала повод выпить с легендой советского фэндома. Завели в летний ресторанчик, заказали дорогое шампанское.