Найдется еще кое-что для утешения, насколько в силах дать его пустыня, но полей для посевов и земли для косьбы нет вовсе, да их и нельзя иметь на зубчатых острых вершинах гор Гадо". Услышав это, славный куропалат пожертвовал хорошие места и в числе их местность Шатберди в качестве пахотной дачи. Тогда три славные сына куропалата, Адарнерсе, Баграт и Гуарам, щедро пожертвовали каждый в отдельности потребное, в чем только нуждался монастырь.
Приняв земли и дав благословение куропалату и его сыновьям, блаженный Григорий, полный многочисленных благих плодов, прибыл сюда в Хандзту, свой монастырь, и радостно оповестил братию о всех успехах милостью Христа и заступничеством святого Георгия. Они же радовались, молились о пожертвовавших с верою и благодарили благодетеля Христа.
XII. И как телесно умножалось, так духовно росло число святых мужей. В самом деле прибыли в то время из Картли отец Епифаний и священник Матой и из Самцхе великий Зенон. Епифаний и Матой еще прежде были друзьями сего святого и в Хандзту пришли, привлеченные его именем.
Что же касается Зенона, он был сын некоего выдающегося человека в Самцхе, взрощен был в богочестии и вел себя свято, так как божий страх пребывал в нем, и он желал постричься в монахи по обету братства постников. Скончавшись, родители оставили свое имущество Зенону и его сестре, жившей дома вместе с ним. Зенон раздумывал оставить стяжания отца и матери сестре в ее распоряжение и самому стать монахом на чужбине. Пока Зенон размышлял об этом, некий недобрый муж соблазнил его сестру при содействии дьявола, и, [отправившись] в Шавшети, они ехали всю ночь. Узнав об этом, он облачился один в доспехи, сел на коня и погнался, но, проехав большое пространство, мысленно сказал: "Я – именитый витязь, а за кем я гонюсь, тот без всякой чести. Если я догоню его и убью, это будет соблазном для моей души, если же ни с чем вернусь домой к себе, это будет позором для меня. Нет, лучше я исполню сейчас перед господом обет быть монахом”.
Блаженный вступил в ряды мучеников, так как отречение от стяжаний уподобляется пролитию собственной крови. Осенил он свою плоть крестом, направился по божественному пути и прибыл в Мере к матери Февронии, так как он происходил из ее дома. Божьею волею там находился отец Григорий. Мать Феврония вручила невинного агнца святому, пастырю доброму, который привел его сюда в Хандзту, поселил в месте злачном божьей милости и взростил на водах, где покоится святой дух.
Блаженный Зенон сей достиг старости и до кончины не удалялся из Хандзты: воистину духовный сын, подобный отцу, добрый ученик, заменяющий учителя, блаженный, сокровищница добродетелей, святой чин монашества, ограда кларджетских пустынь, гонитель злых духов, ибо при жизни самого и при жизни его учителя дьявол не дерзал соблазнять кого-либо в этих святых местах.
Сей доблестный по преставлении своем наш – перед господом вечный заступник наравне с товарищами, подобными ему, каковы ученики отца Григория, достойные чудотворцы, столь же непоколебимые столпы терпения, как незыблемо утверждены устои неба.
В самом деле до прихода доброго пастыря Григория немногочисленные овцы Христа, гонимые невидимыми зверями, были рассеяны по одной или по две в ширь пустынь, но с приходом святого Григория овцы стали храбры, звери те, т.е. дьяволы, бежали, и весь божественный чин пришел в порядок.
Отец же Григорий говорил с собою: "Как отцы моего монастыря добродетелями выше монахов сего времени, так и церковный чин надлежит установить в моей церкви божественный, стоящий выше суда мудрецов”. Поэтому он решил отправиться в сокровищницу Христа, второй Иерусалим, т.е. в Константинополь, чтобы посетить все замечательные святые места Греции и помолиться. В то время он встретил [букв. нашел] друга своего, шедшего в Иерусалим, и поручил ему списать устав монастыря Сабацмиды и прислать. Затем назначил попечителей своей братии, покинул ее с миром и обещал вскоре вернуться назад.
С собою взял он Савву, двоюродного брата [букв.: сына сестры матери], да еще одного ученика, направился в Грецию, прибыл в Константинополь, поклонился древу жизни и всем святым мощам, обошел радостно все святые богомолья, ибо он знал много языков и учился многому в благочестии. Иное зрелище было для него учителем добра, а иное -предостережением от зла. Таким образом сердце его наполнилось богатством незапечатанного нового закона, и, возрадованные духом благодати, они направились в свое местопребывание.
XIII. И когда они прибыли в Тао, услышали от местных людей, что куропалат Ашот убит, и вместо него властвуют его сыновья. Тогда они залились горькими слезами из-за падения богочестивого властителя и, заплаканные, молились о преставившемся царе. Блаженный же Григорий благодарил бога и говорил, оплакивая: "О, могущественный и славный царь мой, крепость церквей и ограда христиан, откуда ждать мне тебя, с востока или запада, с севера или юга? Ибо ты владычествовал над всеми племенами, и как ты, войною покорявший властителей, чудный, славный, богочестивый властитель, отдался в презренные руки нечестивых и негодных людей, которые подобно Иуде стали твоими убийцами, убийцами своего господина, для умерщвления нас, убогих молитвословцев твоих во веки?" После этого они молились о сыновьях его, прославленных властителях, чтобы господь сохранил их, добрых богочестивцев, во славе и в долгоденствии.
XIV. Когда они прибыли в окрестности Ишхани, блаженному Григорию и достойному Савве от бога открылась прежняя слава Ишхани, святые церкви в селе при нем, и было им возвещено, что Ишхани опять обновится рукою Сабана. Указан был им и путь, чтобы дойти туда, так как место то было недоступно для людей того времени.
Когда они добрались в Ишхани, очень были обрадованы обретением славного места, так как в нем имелось и духовное, и телесное утешение. Савва тотчас задумал остаться там, но блаженный Григорий сказал ему: "Брат, сначала повидаем наших братьев, пребывающих в Хандзте, и потом ты опять прибудешь в это святое место волею божьею и молитвами их". Отправившись оттуда, они прибыли к сыновьям куропалата и дали им молитвенное благословение, утешая их в смерти отца.
XV. Таким образом они прибыли в Хандзту, свой монастырь, принесши с собою мощи святых, святые иконы и иные благословения во множестве.
Застали они братьев в живых и в мире, всех в безмятежной радости, полных божественной любви, и возрадовались, ибо благодать спасителя опять собрала вместе творцов его воли.
Спустя несколько времени Григорий отпустил Савву в Ишхани, дав ему двух учеников, а сам управлял духовною жизнью Хандзты согласно воле господа.
XVI. К этому времени из Иерусалима подоспел человек, который преподнес ему устав монастыря Сабацмиды и письмо. Блаженный Григорий в то время положил устав своей церкви и монастыря, мудро определенный, знамением озаренный и составленный с выбором изо всех святых мест, как сокровищница неисчерпаемых благ.
XVII. Ныне от тех духовных правил мы держимся немногого, как если бы кто черпнул каплю воды из моря. В самом деле жизнь блаженных тогда была такова: в праведности они постоянно обличали себя, имея корень любви, непоколебимое терпение со смирением и кротостью, пост, огражденный молитвою, в правой вере утвержденную чистоту сердца, правдивость языка и безукоризненно полное воздержание во всем. В святой церкви за молитвою не происходило у них беседы друг с другом; напротив, они стояли со страхом, точно, на небе перед богом.
Когда они пели псалмы, до окончания аллилуи певчие не дерзали расправить колена за медленным молитвословием, ибо не было у них обыкновения торопливо произносить какие-бы то ни было песнопения; молитва их была тихая и протяжная. К стене никто кроме старцев не прислонялся, спать же и без стеснения садиться в церкви они вовсе себе не позволяли. Насаждены были в них иные еще подобные добродетели во множестве, о каждой из которых нет теперь речи, так как время у нас ограничено, а мысль торопится, [к тому же] чтобы не утруждать чрезмерно слух слушателей, в этой книге не выписан весь устав, а [приведен] лишь по примеру [букв.: по слову] из каждой части [дабы знать], каков был до сих пор устав Хандзты и каков он теперь. Так – При всех всенощных бдениях моление от сумерок до рассвета, а за день до всенощного бдения во все дневные часы моление, литургия во время девятого часа и добавление эктений. Во время всякой литургии перед трисвятой песнью [букв.: "Святый боже"] эктения "О свышнем мире”, а на воскресных литургиях шесть раз "Святый боже”. При службе [у] жертвенника не допускалось служение в облачении с бахромою или в шкуре.