— Нам нужен лишь курьер. Патрон возглавляет некую правую Лигу. Вы будете вкладывать в конверты письма к членам Лиги и относить их на почту.
— А как же… — оскорбленный таким предложением Жорж, хотел возразить, но во время замолчал, быстро сообразив, что главное сейчас — зацепиться в Париже и вовсе не важно, кто и за какие услуги будет платить ему деньги.
— Вы будете получать шестьсот франков в месяц. Обращайтесь ко мне «капитан».
Лишь вечером Жорж был допущен в святая святых — в кабинет «литератора». Толстяк с хриплым голосом, с моноклем в глазу, окинул его взглядом с ног до головы.
— Значит, вы — «маленький бельгиец», о котором пишет мой друг?
— Да мсье.
— В Бельгии забавные представления о величине предмета, — он окинул взглядом долговязого парня. — Капитан Т. будет вашим патроном. Я прочел ваши рекомендации.
И благородным жестом указал ему на дверь.
Три месяца Сим заклеивал конверты и относил их на почту.
Он постоянно был голоден, так как половину заработанных денег отсылал матери. Питался в основном хлебом с камамбером и рубцами по–каннски. Это блюдо соблазняло вечно голодного парня изобилием жирного соуса, помогавшего поглощать огромное количество хлеба.
Одно из самых больших кулинарных удовольствий, которое мог себе позволить «маленький бельгиец», было разглядывание витрин продовольственного магазина на углу бульвара Батиньоль.
Устроившись у самого стекла и тайком глотая слюну, он пожирал глазами художественно оформленные блюда: салаты с лангустом, омаров в желе, тарелки с мясным ассорти, колбасы ветчины…В эти минуты Жорж клялся себе в том, что однажды он вернется сюда с толстым кошельком и купит все это роскошество.
Сим стал активно писать рассказы и научился успешно продавать их в газеты. Похоже — это все же стабильный заработок. А значит, он, наконец, может привезти в Париж Тижи.
Жорж купил в рассрочку смокинг у состоятельного приятеля и отправится в Льеж дабы вступить в брак.
Свадьба была весьма скромной. У богатого особняка Роншонов ждали три фиакра. Тижи с отцом заняли первый, ее мать и бабушка — второй. А жених с матерью расположились в третьем. По Анриетт, ненавидевшая Роншонов за их богатство и атеизм, тихо плакала в скомканный платок — будущность сына казалась ей неприглядной. Скупость семьи невесты — вызовом нежеланному жениху, да и сама невеста…О, Господи! И за что такое наказание…
— Вам плохо? — Жорж тронул мать за локоть.
— Боже мой, какая она некрасивая! И что за ужас — всю жизнь жила некрещеной! — вырывалось у несчастной Анриетт. — Впрочем, чего еще было ждать от тебя, безбожника.
— Представьте себе, мама! Меня во Франции поразила забавная вещь. — Светским тоном, глядя в окно, начал Жорж. Он совершенно не собирался поддерживать затеянную матерью перебранку — жених ведь! — Невероятно! Они жарят картошку на растительном масле, а не на топленом свином сале, как принято у нас.
Лучше обсуждать кулинарные тонкости, чем возмущавшую мать внешность Тижи — ее массивный нос и мужеподобное сложение. — Буквально варят в масле и едят это каждый день!
— Святая мадонна! — вдова перекрестилась. — Картошку на масле…Наверно, это отвратительно. — Анриетт всхлипнула: будущность сына, уезжавшего в Париж с уродиной женой казалась ей теперь вовсе беспросветной. — И воздается нам по грехам нашим…
…Церковь святой Вероники пуста. Лишь несколько прихожан стоят в дверях, завидев подъезжающие экипажи. Роншоны атеисты. Некрещеной Тижи пришлось в течение трех недель заниматься на частных курсах катехизиса. Ее крестили накануне свадьбы, а рано утром перед венчанием, невеста приняла первое причастие. Теперь церемония венчания могла пройти по всем правилам, как того требовала мать жениха. Пара — хоть куда. Статный жених в смокинге невеста в длинном черном платье из тюля и большущей шляпе с траурными перьями. Не могла же Регина Роншон — художница со вкусом, украсить себя флордоранжем!
Зато в мэрии собралась шумная компания коллег Сименона по перу. Звучали поздравления и, купленное в складчину, большое хрустальное сердце с красно–белыми гранями стало прекрасным свадебным подарком.
Торжество завершилось обедом персон на десять в доме Роншонов. Трапеза проходила в весьма натянутой обстановке. Этому браку никто из родни не был рад.
Едва выдержав ритуал, молодожены с облегчением поспешили к дневному поезду.
— Удрали! — едва закрыв дверцу купе Жорж сжал в объятиях костлявую супругу.
«Романист» еще раз принял бельгийца в своем кабинете и предложил ему стать секретарем своего друга. Аристократ, представитель древнего рода потерял отца и желал обзавестись секретарем. Почему бы и нет?