Воздействие на девочку Дениз, сумасшествие которой носило явно эротическую окраску, приведет к катастрофе. Как можно было не замечать беды, и даже способствовать ей?
Они горько раскаются, но не признают вины — безумная мать и умница отец — проницательный, милосердный и нравственный господин Сименон.
7
Сименон занят устройство бассейна — следит за монтировкой сложного оборудования, строительством вышки для прыжков. А в это время Дениз все больше углубляется в свое безумие. Двадцать первого апреля ее срочно везут в Пранжен. Старый шофер ведет сиреневый «роллс».
Приняв больную, профессор Дюран хочет серьезно поговорить с ее мужем. Он опасается, что состояние мадам Сименон намного серьезнее, чем он полагал в начале.
С Мари — Джо тоже не все в порядке. Ее поведение сильно изменилось после поездки в горы. Она не вспоминает о матери. У нее вошло в привычку все время мыть руки. За столом девочка внимательно изучает свой прибор, разглядывая его, как сквозь лупу.
— Вилка грязная! Мой стакан грязный!
Ночью она в испуге зовет прислугу:
— Надо отодвинуть кровать, под ней грязь!
«Грязь» становится наваждением девочки. Сименон показывает ее специалистам.
Разговор с Дюраном не приносит облегчения.
— Вашу супругу придется задержать в клинике. Пока она не поддается лечению. А
случай вашей дочери сбивает меня с толку. Я долго расспрашивал ее, но так ничего и не узнал. Ваша дочь сверхчувствительна. Мне надо проконсультироваться с коллегой. Пока я определенно могу сказать, что Мари — Джо хранит воспоминания, спрятанные в глубине души, скорее всего, бессознательно. Она чего–то стыдится, и отказывается признаться в этом. Лишь длительное лечение откроет нам ее навязчивую идею.
8
Сименон очень устал. Наконец он понимает, что болезнь дочери, проявившаяся после ее поездки с матерью в горы, связана с поведением Дениз.
Дениз остается в Пранжене. Теперь условия ее жизни в клинике решительно меняются.
— Ситуация очень серьезная, — объясняет профессор Дюран. — Вы должны понять, что больше и речи не может быть о каждодневных визитах, особенно встречах с детьми. Общение с ней представляет для них опасность. Да и для самой больной тоже.
— Это значит… это значит… — Сименон онемел от неожиданности. — Значит, что вы не сможете ее вылечить?
— Сименон, вы должны иметь мужество понять, что ваша жена уже совсем не та, которую вы знали. Она стала опасна для детей и вас тоже. Она возненавидела вас, пытаясь изо всех сил сравняться с вами и превзойти. Ваши успехи и ваша слава действовали на нее угнетающе. Само ваше существование разжигает в ней комплексы неполноценности. Она ревнует детей к вам и будет стараться разлучить вас.
— Я заметил… Но не мог понять. Что происходит, в чем моя вина. Может, я еще могу как–то помочь Дениз? Может, ей лучше жить дома?
— Она могла бы выйти из лечебницы хоть сегодня. Но ей нельзя жить в вашем доме. А главное — с детьми, пока они не станут достаточно взрослыми и ни смогут противостоять ее влиянию. Я ваш друг и отчетливо представляю сложившееся положение. А потому должен быть жестоким: вам необходимо осознать, что отныне между вами и ей не существует никакой связи.
— А Мари — Джо? Что с моей дочерью?
— Мой коллега доктор Энни, занимавшейся с девочкой, хороший специалист. Он уверяет, что Мари — Джо умная, хорошо развитая, но очень чувствительная девочка. По его мнению, ваша дочь пережила очень серьезную травму, о которой мы пока не знаем. Она замыкается, что бы сохранить свой секрет.
— С тех пор, как уехала ее мать, она спокойно засыпает и спит без кошмаров. Не убегает, не говорит про грязь.
— Вот видите, вы сами заметили связь. К сожалению, поздно. Вы упустили нечто важное, повлиявшее на психику девочки.
Возможно, в этом момент, вспомнив все события последних лет, Сименон осознал свою ошибку? Он слишком отстранился от жизни семьи, позволив Дениз влиять на детей. Он чересчур понадеялся на то, что его любовное общение с детьми способно противостоять негативному влиянию теряющей рассудок матери.
Дома он, собрав детей и прислугу, объявил:
— Мадам Сименон должна задержаться в клинике на неопределенное время. Хочу сообщить вам, что наш образ жизни меняется. Я не стану давать вам особых указаний, как себя вести и что делать, вы все знаете сами. Я не потребую никаких отчетов по времени, а с детьми не намерен проводить беседы по ночам. Я доверяю всем вам.