— Прочти, тут я написала всю правду о твоем отце. Пусть все знают! — она распахнула страницы и прочла: — «Он часами сидел за машинкой, словно робот, прерываясь только для того, что бы заправиться виски, без которого он никогда не мог работать. Потом наступала очередь «сексуальной разрядки» — этому человеку, что бы работать, было необходимо иметь в день 4–5 разных женщин…»
— Это не правда… — едва выговорила Мари — Джо.
— Правда! Перед тобой он прикидывался паинькой, потому что всегда испытывал к тебе совсем не отеческие чувства. А я получила все сполна: побои, оскорбления, бесконечные упреки и недовольства! Я просто не могла не пить! — Дениз размазывала потекшую тушь.
— Не правда… — лепетала Мари — Джо, поднимаясь из–за стола. Ей хотелось лишь одного — бежать от этой страшной женщины, спрятаться от ужаса, разрывавшего мозг.
— Иди, иди, доложи ему. Только не забудь это, — Громко хохоча, Дениз сунула в ее сумочку книгу. — Почитаешь внимательно.
5
Мари — Джо позвонила отцу, рассказала о встрече с матерью и ее книге.
— Это нелепая, отвратительная ложь! — кричал он ей по телефону. — Я мог бы добиться изъятия тиража.
— Это вызовет еще больший скандал, Дэд. Я все прочла. Это мерзко. Но умоляю, не отвечай, не предпринимай ничего, чтобы не делать рекламу этому пасквилю.
— Не беспокойся обо мне, детка… — Он без сил опустился в кресло и закрыл глаза. В ушах звенел испуганный, срывающийся голос дочери и победный смех безумной Дениз.
— Что с тобой? Голова? Сердце? — Тереза сжала руку Жоржа — столько раз бившую по клавишам машинки, длиннопалую, со вспухшими, как у ремесленника, венами. Он с тудом проговорил:
— Дениз выпустила свою книгу. Она развила бешенную деятельность. Не перестает лгать, искажать! Она никого не щадит. Меня начинает тошнить. Мне тошно, Тереза!
Шестнадцатого мая Дениз, оказавшаяся проездом в Париже, снова вызывала на встречу дочь. Она остановилась в отеле «Ланкастер» и пригласила в ресторан Мари — Джо.
Мари — Джо умоляла мать опубликовать опровержение и изъять тираж лживой книги.
— Лживой?! Да там все, до единого слова, правда! Я — мученица этого ублюдка. Но он хочет довести до крайности и тебя — Дениз кричала, на них оборачивались люди.
— Я ухожу, — Мари — Джо направилась к выходу. Поймав за руку, мать остановила ее.
— Не веришь? Смотри! — с этими словами она сбросила с себя одежду и стала показывать послеоперационные шрамы: — Смотри, смотри! Это его рук дело! Видишь, на что похожа стареющая женщина? Ты когда–нибудь тоже станешь такой.
Через два дня после этого случая, вечером 19 мая, Сименону позвонила Мари — Джо. Связь плохая, его слуховой аппарат не исправен, слышны лишь отдельные фразы:
— Я люблю тебя, Дэд. Скажи, что ты меня любишь…
— Я бесконечно люблю тебя, дорогая…
— Нет. Хочу, чтобы ты просто сказал мне: — я люблю тебя.
Он ласково произносит:
— Я люблю тебя.
Она положила трубку. Вечером он пытался дозвониться до нее, но никто не снял трубку…
6
На рассвете встревоженный Сименон позвонил Марку. Сын с женой Миленой примчались на Елисейские поля. Дверь квартиры Мари — Джо оказалась запертой изнутри. Взломав ее, они вошли внутрь. Кругом порядок и чистота, стопками лежит выстиранное и выглаженное белье. Мари — Джо распласталась на кровати, в груди, возле сердца темнела маленькая дырочка. Откуда взялся выстреливший один раз пистолет 22 калибра, кто купил патроны? — эти вопросы будет выяснять следствие. На ее кровати лежала записка для отца, в которой она просила кремировать ее вместе с обручальным кольцом и развеять прах в маленьком садике у его дома в Лозанне, что бы навсегда остаться с ним.
Тело согласно воле покойной доставили в Лозанну, где в салоне похоронного бюро ждал отец. Сраженный болью, он провел наедине с дочерью около часа, прежде чем гроб с телом отправился в крематорий.
Он изучил распоряжения в завещании, найденном на ее постели и сделал все, как просила Мари — Джо. Никакой церемонии! На следующий день только несколько человек стояли у гроба, органистка тихо играла Баха. Охапки белой сирени, три брата с одной стороны, а на другой — мать и сопровождавшая ее незнакомая дама. Позади братьев стояли Милена, Буль, Тереза и несколько друзей. В завещании Мари — Джо просила, чтобы кольцо осталось на ее пальце.
На следующее утро агент похоронного бюро принес отцу урну с прахом дочери и он исполнил ее последнее желание — развеял пепел в садике у розового куста.