Сущность как "причина" энергий. Являя личное Божество, энергии отражают единство Божественной сущности. В силу их "перихорисиса" три ипостаси обладают "одной единственной энергией", и в этом смысле Божественная сущность есть "причина" Божественных действий[XIV]. Следовательно, Отец, Сын и Дух действуют не только во взаимном "согласии", но и в единстве Своей сущности. В качестве причины энергий эта непознаваемая сущность остается по отношению к ним "неприступной", а энергии, со своей стороны, "ниже" сущности: один и тот же Бог и открывается, и остается трансцендентным по отношению к Своему собственному Откровению(31). Крайний реализм св. Григория Паламы в его учении об обожении не приводит его, таким образом, к утверждению более или менее пантеистического смешения человеческого и Божественного; даже целиком соединяясь с человеком, Бог остается трансцендентным ему. Комментируя Ин. 1, 16 (И от исполнения Его мы вси прияхом), св. Григорий спрашивает: "Каким же образом полнота не будет вышележащей по отношению к тому, что исходит из полноты?"; во Христе мы все становимся причастниками Бога, но Бог остается вышележащим даже в отношении этого причастия". Трансцендентность сущности-причины по отношению к энергиям не разрывает, по мнению св. Григория Паламы, единства Божия, ибо и "превосходство" Отца по отношению к Сыну тоже его не затрагивает. Христос мог сказать: Аз и Отец едино есма (Ин. 10, 30), но Он сказал также: Отец Мой болий Мене есть (Ин. 14, 28). Последние евангельские слова относятся не только к человечеству Христа, но также утверждают вечное превосходство Отца, причины и источника Божества, по отношению к Сыну[XV]. И учитель безмолвия ссылается на богословие Каппадокийцев, утверждая, что "низшее положение" Сына никоим образом не подразумевает, что Он был сотворен, как хотели думать ариане.
Термины Uperkeim?nh oUs?a и Ufeim?nh qeOthj употреблялись Псевдо-Дионисием, а вслед за ним и Варлаамом в смысле, который для св. Григория Паламы был арианским. По мнению Калабрийца, те места Послания к Гаию Дионисия, где говорится, что "Сверхбог превосходит причаствуемое Божество", означают, что последнее есть Божество тварное. По мнению св. Григория, Дионисий говорит в этом месте о различии между сущностью и энергией внутри единственного Бога: говорить о "тварном Божестве" значит впасть в двубожие. "Природных энергий же и сил одно превыше, как причина, — триипостасная сущность, и внутри триипостасной сущности одно превыше, как причина, — Источная Божественность", то есть Отец(32)[XVI]. Ни в том, ни в другом случае простота Божественного существа не нарушается.
Энергии и Троица. Противники св. Григория Паламы признавали, впрочем, что понятие "энергия" подразумевает идею зависимости от некоей причины, и поскольку они принимали также, что Божественные энергии нетварны, они отождествляли их с Сыном и Духом: "Сын и Дух, — писал Акиндин, — суть природные и сущностные силы Бога и Отца". Таким образом они возвращались фактически к доникейскому богословию, считавшему Отца недоступным элементом Бога, в противоположность Сыну и Духу — орудиям откровения; оставаясь по-прежнему точным, это богословие получило тем не менее после споров с арианами поправку "единосущостности" — по мнению великих Каппадокийцев, Сын и Дух равно обладают несообщаемой сущностью Отца[XVII]. Поэтому св. Григорий Палама допускает, чтобы Сын и Дух называли "энергиями" Отца, но только "ипостасными энергиями", в отличие от неипостасных энергий, которые составляют существование Бога ad extra и принадлежат трем Божественным ипостасям. Не проводя этого разграничения, его противники рискуют, как он считает, впасть в субординационизм. Здесь их ошибка заключается в отождествлении существования с сущностью; так, Арий и Евномий отождествили ипостасное свойство Отца — Его нерожденность — с нетварной сущностью, из чего у них возник вывод, что Сын, рожденный от Отца, не сосущен и не нетварен. В Против Акиндина св. Григорий Палама точно излагает свою концепцию ипостасей и энергий в Боге; это изложение в определенной степени является образцом схоластичности формы, которую учение св. Григория Паламы все более усваивало по мере развития спора, но его точность, сравнимая с формулировками Каппадокийских Отцов относительно сущности и ипостасей, полезна, поскольку нам известно, с какими живыми реальностями она соотносится в мысли св. Григория: "Собственные имена божественных ипостасей — общи энергиям, а общее ипостасям — особенные имена божественных энергий. Так, жизнь — общее имя Отца, Сына и Духа, но предведение не называется жизнью, ниже простотой, ниже непреложностью, ниже иным чем-то от таковых. Так что каждое из перечисленного — обще Отцу, Сыну и Духу, но [лишь] одной энергии, а не всем. Каждое [из перечисленного] выражает только одно значение. Одной же ипостаси собственное имя Отец, но все оные [энергии] созаключает... Когда воплотился всецелый Бог, Он таким [образом] всецелому мне всецелый непреложно соединился... сиречь, божественная природа и всякая сила и энергия во единой от божественных ипостасей... и тако посредством каждой из сих энергий, всецелый Бог причаствуется... Отец и Сын и Дух Святый..." Итак, Бог является весь целиком в полной простоте Своего личного существа и в реальном разнообразии Его спасительной и промыслительной деятельности.