1
За полвека до всех этих драматических событий в южный оазис Ибатин[3], который испанцы называли Сан-Мигель-де-Тукуман, прибыл португальский врач Диего Нуньес да Сильва. Он родился в Лиссабоне в 1548 году и в детстве был относительно счастлив, но потом, получив диплом лиценциата медицины, решил бежать в Бразилию, ибо устал бояться и заискивать. Ему хотелось жить там, где не устраивают поджогов, не обвиняют в немыслимых преступлениях, не крестят насильно, где нет пыточных камер и не пылают костры инквизиции, сеющие смерть по всей Португалии. Океан привел путешественника в восторг, даже штормы были в радость, ибо, казалось, смывали воспоминания о безумных бурях человеческих страстей. Однако, сойдя на бразильский берег, Диего понял, что от земель, находившихся под властью португальской короны, лучше держаться подальше: инквизиция здесь отличалась куда большей жестокостью, чем та, что осталась за морями. Он продолжил свой трудный и опасный путь, который привел его в вице-королевство Перу, к подножью легендарной горы Потоси, чьи серебряные рудники эксплуатировались нещадно, до полного истощения. Там Диего встретил других португальцев, таких же беглецов, как он, и знакомство с ними позже привело к самым горестным последствиям.
Он хотел лечить людей, а потому предложил построить больницу для индейцев и даже послал запрос в городской совет Куско. Но не преуспел, поскольку здоровье аборигенов совершенно не интересовало власти. Узнав, что на юге вице-королевства нужны врачи, Диего снова отправился в дорогу. Оставив позади плоскогорья, ущелья и подернутые маревом пустыни, путник добрался до оазиса Ибатин, где познакомился с Альдонсой Мальдонадо, ясноглазой бесприданницей. Девушка была из старых христиан, то есть в числе предков не имела ни мавров, ни иудеев, но за отсутствием средств не могла рассчитывать на выгодный брак, а потому приняла предложение этого немолодого и небогатого португальца, нового христианина, как называли обращенных евреев или их детей. Он производил впечатление человека достойного и добросердечного; мужественная осанка и рыжеватая, аккуратно подстриженная бородка также не ускользнули от женского взгляда Альдонсы. Свадьбу отпраздновали скромно, как того требовали стесненные обстоятельства жениха и невесты.
Дон Диего почувствовал себя на седьмом небе. Его врачебное искусство пользовалось неплохим спросом и в Ибатине, и в немногочисленных селениях, разбросанных по провинции Тукуман. Сбережений хватило, чтобы обзавестись собственным жильем. Глядя на дом под камышовой крышей, построенный нанятыми индейцами из камня и самана, он понял, что непременно должен исполнить одну важную обязанность. Окна комнат выходили в прямоугольный двор, раскаленный солнцем и заросший бурьяном. Его следовало переделать, как велела душа.
Он узнал, что в монастыре Пресвятой Девы Милосердной есть апельсиновый сад. Поговорил с сухощавым настоятелем, братом Антонио Луке. Этого оказалось достаточно, чтобы получить несколько саженцев и заручиться помощью двух индейцев и двух негров. Под наблюдением дона Диего батраки выпололи сорную траву; скрипели стебли, с треском рвались корни, разбегалась в стороны мелкая живность. Потом лопатами и кирками перерыли норы вискашей, повыкопали змеиные кладки. Разровняли влажную почву, придав участку нужный наклон, чтобы он впитывал дождевую воду. А после утрамбовали так, что поверхность двора стала гладкой, как кожа барабана.
Дон Диего сделал носком сапога двенадцать меток и велел выкопать в этих местах ямки. Затем, отстранив помощников и опускаясь перед каждой ямкой на одно колено, разместил в них деревца. Присыпал землей тонкие основания саженцев и полил так бережно, точно поил усталых паломников, а закончив работу, позвал жену.
Альдонса пришла и, не переставая перебирать четки, вопросительно посмотрела на супруга. Красивые темные волосы ниспадали ей на плечи. На смуглом, круглом, как у куклы, лице сияли светлые глаза. У женщины были губы сердечком и аккуратный носик.
— Ну, как тебе? — спросил Диего с гордостью, кивая на хрупкие деревца. И добавил, что со временем их ветви расцветут белым цветом, отяжелеют от плодов и будут давать приятную тень.
Однако он умолчал о том, что роскошный апельсиновый сад — это воплощение давней мечты, ностальгии по далекой и прекрасной Испании, земле, где когда-то жили его предки и где ему побывать не довелось.
2
Пышные кроны апельсиновых деревьев звенели птичьими трелями, когда у четы родился четвертый ребенок, Франсиско. Появившись на свет, младенец громким криком известил всех, что здоров и полон сил.
3
Это название дали поселению индейцы тонокоте́. Через сто лет после его основания случилось разрушительное наводнение, и город решено было отстроить заново на другом месте. —