137
Смотритель велит освободить глухую камеру в одном из тюремных подвалов, где обычно содержат самых злостных преступников. В ней нет места ни для стола, ни для табуретки, с трудом помещаются только койка с грязным тюфяком да сундучок, в который едва можно впихнуть жалкие пожитки заключенного. Вместо окошка в стене проделаны три отверстия, но в них не пролезет и кот. Дверь запирается на двойной засов, в коридоре круглосуточно дежурят помощники смотрителя. Раз в неделю узника исправно посещает монах-доминиканец, делает строгие внушения, следит, чтобы подопечный не отказывался от пищи, не нарушал порядка и не совершал новых преступлений против веры.
Хотя обоняние Франсиско давно притупилось, его мучает запах затхлости и нечистот, низкий свод давит, угнетает постоянное наблюдение.
А в нескольких кварталах от тюрьмы держит оборону архиепископ Фернандо Ариас де Угарте, отказываясь передать трибуналу инквизиции своего викария и по совместительству мажордома, заподозренного в дружеских связях с арестованными иудеями. Несколько лет назад, еще в Ла-Плате, архиепископ познакомился с этим спокойным и надежным человеком, который овдовев, занялся изучением богословия и, доказав искреннюю приверженность христианской вере, был рукоположен в сан. Родился он в Португалии, но, перебравшись на новый континент, живал и в Буэнос-Айресе, и в Кордове, сколотил солидное состояние и теперь остаток жизни хочет посвятить церкви. Зовут его Диего Лопес де Лисбоа. Это с ним молодой Франсиско ехал в одном караване до самой Сальты. Уже тогда Диего Лопес решил навсегда порвать с прошлым. Когда по Лиме прокатилась волна арестов, на паперти собора собралась группа смутьянов, громко требуя «выдать властям этого еврея». Перепуганный, старик укрылся в доме епископа. Вскоре под окнами столпился народ и раздались крики: «Ваше преосвященство, гоните еврея вон!» Прелат взял викария под свою защиту. Однажды местный шут Бургильос увидел, как помощник несет своему покровителю подризник, и завопил: «Сколько за подол ни держись, а инквизиция до тебя доберется!» Горожане дружно подхватывают эти слова и передают их из уст в уста. Однако же архиепископ, рискуя жизнью и честью, не бросает викария в беде. Он знает, что все четверо сыновей Диего Лопеса отреклись от отца и предпочитают подписываться фамилией Леон Пинело. Зачем же снова предавать того, кого и так предали?[99]
Тем временем трибунал выносит приговор за приговором. Аутодафе, которому суждено потрясти вице-королевство, назначено на январь 1639 года.
За несколько месяцев до этих событий в Лиму приезжает Исабель Отаньес. Женщина собралась с духом и, заручившись рекомендательными письмами, все-таки решилась изложить достопочтенным судьям свою просьбу. Робкими шагами вступает она на свой крестный путь: просит настоятельницу женского монастыря предоставить ей кров, беседует с двумя фамильярами и наконец, дрожа, замирает на площади перед дворцом инквизиции. Мрачное здание дышит могильным холодом. Исабель нерешительно входит, обращается к стражникам, показывает рекомендательные письма и говорит о своей беде. После многочасового ожидания ей велят прийти на следующий день. А потом на следующий, и опять на следующий, и опять… Но что такое дни, когда несчастная ждала годы! Гнетет не ожидание, а страх, что вся эта затея ничем хорошим не кончится. Сначала среди ночи увели любимого мужа, затем забрали все деньги и те немногие оставшиеся украшения, что имелись, а под конец вынесли и большую часть мебели. И осталась Исабель в пустом доме с маленькой Альбой Эленой на руках. Живот рос, а рядом, кроме верной одноглазой Каталины, не было никого. Родители отвернулись от нее — то ли разгневались, то ли испугались, сейчас уже не спросишь. В самом деле, разве можно общаться с бывшей дочерью, которая связала себя узами брака с еретиком и находится на подозрении у инквизиции! Напрасно Исабель писала им слезные письма, напрасно ездила на перекладных в Сантьяго: ее даже не впустили в дом. Пришлось несчастной женщине возвращаться в Консепсьон, трясясь от страха перед свирепыми арауканами, рыскавшими поблизости.
99
Архиепископ Ариас де Угарте защищал викария, крещеного еврея, до самой своей кончины. В 1644 году благодарный Лопес де Лисбоа написал трогательную биографию своего отважного благодетеля. —