Отец Амвросий Оптинский, говоря о близости исполнения времен и объясняя 7-й стих второй главы Второго Послания к Фессалоникийцам, в котором указывается признак времени явления антихриста, - той «тайны беззакония», которая «не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» - под «теперь удерживающим» разумел царя, или царскую, самодержавную, ничем и никем не ограниченную власть.
Толкование великого старца, подвижника и прозорливца, еще так недавно отошедшего от нас ко Господу, живо еще в памяти всех его современников, свято чтущих и соблюдающих в своих о нем воспоминаниях каждое его даже вскользь пророненное слово.
Признак этого близкого пришествия антихриста указан и святыми отцами Православной Апостольской Церкви и истолкован или в том же смысле.
IIИзвестный всем благоговейным чтителям святой памяти преподобного Серафима Саровского и всея России чудотворца, Николай Александрович Мотовилов сохранил в своих о нем записках следующую, еще доселе не без Божией воли, сохранившуюся в моих бумагах беседу свою с ним о царской власти. Привожу без изменения подлинные слова записки, озаглавленной Мотовиловым так: «Копия с ответа моего Следственной Комиссии – секретно расспрашивавшей мнения моего о житии батюшки отца Серафима, прочитанного мною в рукописи, сочиненной бывшим иеродиаконом и поверенным Саровской пустыни, ныне же (1844 г.) иеромонахом и казначеем Святыя Троице-Сергиевския Лавры, отцом Сергием – написанного во Святой Саровской Пустыни 1840 г. 1 или 2 сентября и сего 1844 года с 26 на 27 октября там же начавшегося переписываться мною:
«Тамбовской Духовной Консистории Члену Соборному Ключарю, протоиерею Никифору Телятинскому и города Кадома соборному протоиерею, Иоанну Розанову.
Симбирского помещика, действительного студента Николая Александровича Мотовилова «Объяснение…»
Пропуская начало этого объяснения, - по содержанию своему представляющее многое уже известное читателям «Московских Ведомостей», частью из моего очерка о Мотовилове, частью из великой беседы преподобного Серафима «О цели жизни христианской», - я приведу здесь ту только часть его, в которой речь ведется преподобным о царской власти, не без пророческого, по моему мнению, указания на события и лица, нам современные.
IIIВот что, в ночь с 26 на 27 октября 1844 года, в Саровской Пустыни были написано Мотовиловым: «…а в доказательство истинной ревности по Боге приводил он (преподобный) святого пророка Илию и Гедеона и, по целым часам распространяясь о них своею боговдохновенною и усладительнейшею беседой, каждое суждение свое о них заключал применением к жизни собственно нашей и указанием на то, какие мы и в каких наиболее обстоятельствах жизни можем из житий их извлекать душеспасительные наставления. Часто поминал мне о святом царе, пророке и богоотце Давиде, и тогда приходил в необыкновенный духовный восторг. Надобно было видеть его в эти неземные минуты! Лицо его, одушевленное благодатию Духа Святого, сияло тогда подобно солнцу, и я, поистине, говорю, что, глядя на него, я чувствовал лом в глазах, как бы при взгляде на солнце. Невольно приводил я себе на память лицо Моисея, только что сшедшего с Синая. Душа моя, умиротворяясь, приходила в такую тишину, исполнялась такою великою радостию, что сердце мое готово было вместить в себя не только весь род наш человеческий, но и все творение Божие, преизливаясь ко всем Божественною любовию.
«Так-то, ваше боголюбие, так, - говаривал батюшка, скача от радости (кто помнит еще сего святого старца, тот скажет, что и он его иногда видывал как бы скачущим от радости), - избрах Давида, раба Моего, мужа по сердцу моему, иже исполнит вся хотения Моя… - и прибавлял: блаженно царство, имеющее такого царя!»
Разъясняя же, как надобно служить царю и сколько дорожить его жизнью, он приводил в пример военачальника Давида, Авессу.
«Однажды он, - так говаривал батюшка Серафим, - для утоления жажды Давидовой прокрался в виду неприятельского стана к источнику и добыл воды и, несмотря на тучу стрел из неприятельского стана, пущенного в него, возвратился к нему ни в чем невредимым, неся воду в шлеме, сохранен будучи от тучи стрел только за усердие свое к царю. Когда же что когда приказывал Давид, то Авесса ответствовал: «Только повели, о царю, и все будет исполнено по-твоему». Когда же царь изъявил желание сам учавствовать в каком-то кровопролитвенном деле для обозрения своих воинов, то Авесса умолял его о сохранении своего здравия и, останавливая его от участия в сече, говорил: «Нас много у тебя, а ты, государь, у нас один. Если бы и всех нас побили, то лишь бы ты был жив, Израиль цел и непобедим. Если же тебя не будет, что будет тогда с Израилем?...»
IV