1419 год, как верхняя граница времени создания митрополичьего свода, подтверждается другими соображениями. Дело в том, что в тексте свода проглядывается явная антилитовская направленность: почти каждое упоминание «Литвы» сопровождается эпитетом «поганая»[202], в Летописной повести о Куликовской битве утверждается, что «при нынешних временех Литва над нами издеваются и поругаются» (128), в рассказе о битве на Ворскле 1399 г. помещено просто карикатурное изображение Витовта (между прочим, тестя московского великого князя Василия Дмитриевича) с его неумеренными притязаниями: «победим царя Темирь–Кутлуя…, посадим во Орде на царстве его царя Тахтамыша, а сам сяду на Москве, на великом княжении на всей Руской земли» (385) [203]. Отношения с Литвой особенно обострились в связи с поставлением в 1415 г. киевского митрополита Григория Цамблака (но еще в 1414 г. Витовт «ограбил» митрополита Фотия, явившегося в западную часть митрополии для сбора церковных даней), и только после смерти в 1419 г. Григория Цамблака русско–литовские отношения стали нормализоваться: Фотий был признан главой всей Русской митрополии, а сам Витовт стал гарантом завещания великого князя Василия Дмитриевича.
Перечисленные факты следуют из анализа духовных грамот Василия Дмитриевича, составленных в конце его жизни. Таких грамот имеется три: РГАДА, ф. 135 (Государственное Древлехранилище), отд. 1, рубр. 1, №№ 13, 15, 16. В существующем их описании и датировке допущены неточности и прямые ошибки[204]. В литературе грамота № 13 приурочена к 1417 г., грамота № 15 датируется мартом 1423 г., а грамота № 16 признается копией XV в. с грамоты № 15. На обороте грамоты № 16 сохранились пометы, имеющие датирующее значение: 1) «Список з грамоты, что поимал Олексей з собою в Литву, коли с митрополитом поехал с Фотеем на середохрестье»; 2) «Список с тое грамоты, что пошла к великому князю к Витовту с Олексеем в лето 30 первое, з середохрестья». Важнейшие уточнения, которые мы вносим в описание перечисленных грамот, следующие:
1) Несмотря на то, что в грамоте № 13 указан писец—дьяк великого князя Тимофей Ачкасов, в грамоте № 15 — дьяк великого князя Алексей Стромилов, а грамота № 16 считается вообще поздней копией, все эти грамоты написаны одним почерком (судя по всему, Тимофеем Ачкасовым). Таким образом, грамоту № 16 следует признать не поздней копией, а еще одним подлинником, причем и пометы на ее обороте принадлежат тому же основному писцу.
2) Все три грамоты по палеографическим данным относятся к началу 20–х годов XV в.
3) Печать на грамоте № 15, оттиснутая в ковчежке, с изображением всадника на скачущем коне с круговой латинской надписью, принадлежит не великому князю Василию Дмитриевичу (как ошибочно утверждается в описании [205]), а великому князю литовскому Витовту.
4) В грамоте № 13 сохранились не три печати, как сказано в описании[206], а все пять (первые две, правда, в меньшей степени сохранности). Не все из печатей черновосковые, вторая печать—желтовосковая и совпадает с печатью на грамоте № 15, т. е. является печатью великого князя литовского Витовта[207].
История духовных грамот Василия Дмитриевича последнего периода его жизни представляется в следующем виде. В начале 1420–х годов (не ранее 1421 г.) [208] было составлено великокняжеское завещание, написанное рукой дьяка великого князя Алексея Стромилова (подлинник не сохранился). Его копию, переписанную дьяком Тимофеем Ачкасовым, Алексей Стромилов вместе с митрополитом Фотием повез в марте 1423 г. на утверждение к великому князю литовскому Витовту (грамота № 15, на которой стоит греческая подпись Фотия и прикреплена печать Витовта). Сохранилась другая копия этого времени (грамота № 16), написанная Ачкасовым и неизвестно кем заверенная, так как окончание грамоты с возможными печатями отрезано. Грамота № 13 — завершающий документ в этой серии: она скреплена подписью митрополита Фотия и печатями Василия Дмитриевича, Витовта и младших братьев Василия I — Андрея, Петра и Константина; датироваться грамота должна временем между 1423 и 1425 гг. Новая датировка грамоты № 13 теперь подтверждает наше построение об антилитовской направленности Летописного свода митрополита Фотия.
Продолжим выделение в Своде митрополита Фотия произведений, которые могут быть связаны с именем Епифания Премудрого.
202
Ср. в Летописной повести: Ягайло — «нечестивый» (112, 116, 118) и «поганый» (112), упоминается «поганая Литва» (114), утверждается, что Ягайло пришел «татаромь поганымь на помощ, а христианом на пакость» (126); в «Слове о житии»: «поганая Литва» (365).
203
Цитируем по изданию Новгородской IV летописи. Тот же текст читается в Софийской I летописи.
204
Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв. М. — Л.. 1950. С. 57—62.
207
Совпадает с изображением печати Витовта 1426 г., см.: Соболева Н. А. Русские печати. М., 1991. С. 129; см. также примечание на с. 150.
208
В числе лиц, кому Василий Дмитриевич «приказывал» свою семью, во всех грамотах значится Ярослав Владимирович, но тот с 1414 по 1421 г. был в «отъезде» в Литве (ПСРЛ. М. — Л., 1949. Т. 25. С. 241, 245). Таким образом, грамота № 13 во всяком случае никак не могла быть составлена в 1417 г., как это традиционно считалось.