[XVII]
О блаженной сестре Мецци фон Клингенберг[141]
Была у нас также одна очень добродетельная сестра, ее звали Мецци фон Клингенберг. Она была певчей и сподобилась столь обильной благодати, что, когда принималась за пение мессы, слезы в изобилии бежали у нее по щекам. Когда однажды две сестры упражнялись в самобичевании, сия блаженная сестра узрела, что вокруг них бегает хорошенький Мальчик и светит им свечкой. Как-то раз она также заметила, что за другой сестрой, которую звали Гизелой, следовал миленький Мальчик, идя от алтаря до ее стула. У той же сестры в другой раз она увидала, что ее сердце как бы просвечено и украшено, словно на груди имелась прекрасная пряжка. Особое утешение извлекала она из страстей нашего Господа. Если к ней, например, приходили с какой-нибудь скорбью, она говорила: «Знали бы люди, каким было бы для них утешением, если бы они вошли со своими страданиями в страсти нашего Господа». Один раз у нее что-то случилось. Ее укорили, что она-де прекословит. Своей же сестре, спросившей ее, как она при этом себя повела, она отвечала: «Пошла и подвергла себя жестокому бичеванию, покуда гнев у меня полностью не прошел».
Когда сия блаженная сестра отошла в иной мир, то благочестивая сестра Маргрет Цюрихская услыхала, как поют многие голоса. Один же из них напевал удивительно мило и весело такие слова: «Восхожу от печали к радости, от жалобы к высшему счастью». Тут она поняла, что это был ее голос и что она вошла в Царство Небесное.
Сия блаженная сестра Маргрет[142] фон Клингенберг имела здесь родную сестру, бывшую также старательной служительницей Господа нашего Иисуса Христа. Это мы видели по ее святому служению, которое, впрочем, зачастую давалось ей нелегко. Она следила за тем, чтобы алтарь в капелле был освещен и для этого имелся ночник и достаточно свеч. После ее кончины одной проживавшей вне монастыря особе показалось, что она ее видела, как та ходит в двух золотых башмаках и обращается к ней: «Гляди, я получила сии башмачки за те шаги, что делала, когда зажигала свет в капелле». Ее же старанием у нас появились все наши красивые образа. Она составила многие немецкие книги. Однако больше всего остального пеклась о хоре, ибо была главной певчей: и сама пела до своей кончины, и все поющие в хоре были управляемы ею[143]. Бог сотворил ей благодать: если ей было особенно тяжко, но она являлась в хор и пела заутреню, то ей становилось полегче. Среди многих иных святых упражнений она испытывала особое благоговение к пяти священным знакам любви и почитала их своею молитвой и пятью земными поклонами[144]. При этом лукавый доставлял ей немало хлопот. Ей временами казалось, что у нее вокруг головы бегают толстые мыши и хотят забраться ей в рот. Но она, распростершись на полу, смирно лежала. Как-то раз она вдруг уразумела всё, что читали и пели, хотя не умела передать латинских слов по-немецки. Она желала три вещи особенно — первая, чтобы кончина застала ее во время службы нашему Господу; другая, чтобы ей помереть добровольно; и третья, чтобы Его священное тело стало ее последней трапезой. И сие было в полной мере ей предоставлено. Конец застал ее в хоре, она пролежала не меньше девяти дней и была радостной, говорила безо всякой боязни о смерти и не желала, чтобы ей напоминали о жизни. Тогда-то она рассказала, что на протяжении целого года, всякий день напролет, оплакивала свои прегрешения — да так горько и так скорбела о них, что охотней дала бы отделить себе голову от тела. Третью просьбу ее Бог также исполнил, ибо Его священное тело было ее последней пищей.
[XVIII]
О блаженной сестре Анне Ванзазеллер[145]
Жила у нас и другая блаженная сестра, звали ее Анной Ванзазеллер. Будучи кроткого и мягкого нрава, она стяжала особый дар благодати в благоговейном молитвенном делании. У нее вошло в обыкновение часто изрекать сладкозвучные стихи из Псалтири и умильные словечки о Господе нашем. Еще у нее была добродетель, состоявшая в том, что она весьма милостиво обходилась с нищими и бедняками. [Вообще] у нее было немало добродетелей, и о них стоит кое-что рассказать. Она была смиренна и считала свои недостатки настолько великими, что не решалась молить нашего Господа, чтобы Он явился к ее смертному одру. Имела привычку часто молиться пред ликом [Христовым], вывешенном на доме капитула, той самой молитвой, которая при этом лике начертана: «Salve summe deitatis»[146][147]. А когда доходила до стиха, в котором читается: «Те saluto milies» («Приветствую Тебя тысячу раз»), благоговейно склоняла голову и часто произносила его с тоской в сердце. И вот, когда она так однажды молилась, лик нашего Господа обратился к ней, укрепил ее и изрек: «Проси у Меня, чтобы Я простил прегрешения, какие знаю в тебе, почтил тебя Моими страданиями, как их Сам претерпел, поручил тебя Моей Матери и святому Иоанну, как некогда поручил их друг другу, и чтобы Сам Я явился тебе при кончине». Услышав эти слова, она стяжала неизреченную радость и провела в блаженстве всю свою жизнь, пока не преставилась.
141
Представительница рода баронов фон Клинген, имевших родовой замок Клингенберг (ныне — территория коммуны Вигольтинген, кантон Тургау), построенный ок. 1200 года.
142
143
144
145
Эта сестра принадлежала к цюрихскому роду Ванзазеллер (Wansaseler), по-видимому происходящему из селения Валлизеллен (ныне — округ города Бюлаха кантона Цюрих; см. примеч. 8 к гл. [XI] «О блаженной сестре Анне из Клингенау»).