- Хороший день сегодня! Благодарю тебя, святой Зама! - воскликнул обрадованный страдалец, уже и забывший, что его сегодня чуть не убили.
До города добежал, когда уже солнце за горизонт зашло. Стражники тянули на себя тяжёлые створки ворот, но наш пронырливый путешественник успел проскочить. В таверне принесли вина в глиняной кружке, дали толстый кусок просяного хлеба, миску с кресс-салатом, редиской, пастернаком и морковью, смешанными и сбрызнутыми оливковым маслом, а также густой суп в другой миске. Ел жадно, быстро, жевал мало, так глотал. Грубую деревянную ложку сжимал в правой руке, отставляя указательный палец. Этим пальцем Лупо периодически ковырял в носу, после чего облизывал и ложку, и палец. Левой рукой хватал и запихивал в рот овощи. При этом с удовольствием время от времени чесал себя: ложкой спину за шиворотом, а левой рукой ноги под рясой.
Когда за его столом появился собеседник, монах и не понял. Но парень был весёлый, разговорчивый. Сыпал прибаутками: "Не вини собак, что хозяин - дурак"; "Петух стар, но каков навар"; "Мужик не дож, не знает как сыр с грушами хорош" и много другого ещё. Лупо аж заслушался с пальцем в носу. А потом палец вынул и говорит:
- Вона как! А ведь герцога вашего убьют послезавтра.
Обрадованный балагур вскочил на лавку и как заорёт радостно:
- Именем герцога нашего Сиджимондо арест! Всем оказывать содействие!
Ну, половина народу, ясное дело, ломанулись во все окна, в дверь. Самый хитрый хотел сквозь кухню проскочить, но его там оглушили и обобрали ушлые поварята.
- Так ты из тайной герцогской охраны! - завопил бедный Лупо.
Он стал неловко отмахиваться руками, что было воспринято как сопротивление. Парень вытащил из кладок одежды тесак и рубанул. Лупо потом говорил, что это ничего. Рабу в Гефсиманском саду тоже пол-уха оттяпали. А ещё потом он говорил, что даже и отросло всё.
ВЛАДИМИР
Чтение я чередовал с поисками в интернете подробностей о житии Лупо. На одном форуме, где общались одержимые судьбами итальянских святых, информации было всякой много. Там мне удалось найти немного и про интересующую меня персону. Так вот, когда конгрегация обрядов рассматривала документы Лупо, и возникли сомнения, епископ Иероним, тихо дремавший у камина, вдруг проснулся и сказал:
- Но он же ухо отрастил кому-то.
Поправить почтенного отца церкви не решились, и Лупо был беатифицирован, т.е. причислен к лику блаженных. А уж когда время подошло, то перевели и в святые. Тем более что тогда заслуги его уже никто не мог оспаривать.
ЛУПО
Что потом творилось в городе, словами не передать. Заскучавший герцог обрадовался возникшей смуте и вестям о заговорщиках. Без устали и сна двое суток носился он по городским улицам со своими приспешниками и ликвидировал все ростки недовольства. А когда притомился, то довольный проделанной работой, счастливый и усталый вернулся он во дворец. Весь в городской пыли и уличных нечистотах, в крови и поте, смешанном с потом конским, поднимался он по лестнице не думая об ужине и мытье. Думал только, что герцогине долги супружеские за два дня вернёт и спать. При этих раздумьях и получил он нож под лопатку он любящего и любимого племянника. Племянник дядюшку действительно любил. А тётушку полюбил больше. Смотрел он на сдыхающего родственника своего и думал, что ворвётся сейчас в спальню к герцогине, сорвёт с неё... Но чем дольше смотрел он на хладеющее тело, чем дольше ощущал он запахи городских помоев, конского пота и навоза, страха, крови и нечистот, тем явственнее доходило до него, что тётка спала со всем этим ужасом. И даже с каким-то удовольствием это делала. И племянник решил, что он теперь герцог. И как герцог он найдёт чего получше. Поэтому решительно пошёл и тетушку порешил. Когда душил её подушкой, старался не смотреть. Не из-за прошедшей любви, не от жалости, не от того, что убивать страшно было. Нормально было. От возникшей брезгливости не смотрел. Поутру горожанам объявили имя нового герцога. Девушку он себе взял хорошую, порядочную, и даже чистоплотную по меркам того времени. И сам мыться старался. В лохани его и утопили, когда время пришло. Жена его с его же племянником спуталась. Судьба!
Лупо три дня на скотобойне под кишками прятался. Решил уходить из города. И пошёл в ближайший монастырь, а куда ещё идти монаху?
Рыхлый приор смотрел на него нежно и с сожалением:
- Ну что ты за монах? Череп пробит, левый глаз на сторону съехал, половины правого уха нет. Что будут думать о нас миряне?
- Я, э-э-э, с бесами дрался.
- Неужели? - от новости приор даже не оживился и спросил так, как говорил и раньше: с ленью и ироничной насмешкой.
- Да, - Лупо вдруг сам поверил в своё враньё. - Набросились на меня. Мы говорят, знаем, что тебя не соблазнить. Получай сразу. А я ответил. Не дал спуску. Но и сам, как видите, пострадал.
Лупо принял вид мученика. При таком его виде любой ближний начинал поглубже перепрятывать кошелёк, звать домой старших дочерей, да и вообще начинал присматриваться, нет ли рядом дубинки поувесистей.