- Иди, - совершенно измученно сказал приор. - Иди, святой ты мой.
ЕПИСКОП ИЕРОНИМ
- Но он же ухо отрастил кому-то.
Воцарилась неловкая тишина. Епископ приободрился:
- А ещё бесам он навалял в Нижнерождественском монастыре.
Тишина стала гнетущей. Кто-то крякнул. Иероним удовлетворённо кивнул, позволил волнам тепла от камина приобнять себя покрепче и снова уснул.
ВЛАДИМИР
Мой наблюдатель измученно ждал меня на углу. И тогда я решился. В таком городе всегда найдётся часть с узенькими улочками, но изломанными, с короткими прямыми отрезками и множеством поворотов. Стартовав, я начал наращивать скорость. В этой гонке, где, из-за тесноты надвигающихся домов, обгоны практически невозможны, мне надо было оказаться сзади. Удача поджидала меня в виде сухонькой пожилой итальянки, затаскивающей в подъезд свой велосипед. Я придержал тяжёлую дверь со словами: "Подождите, матушка". Помог ей войти и удовлетворённо услышал, как за спиной щёлкнул кодовый замок. Велосипед мы разместили под лестницей, и старушка со словами: "Ты - хороший мальчик, хороший сын своей матери", - потрепала меня по щеке. Теперь, выйдя на улицу, я был за спиной моего преследователя, и здесь ему негде было скрыться от меня. Я двинулся в погоню и скоро настиг его. Он стоял на площади и растерянно озирался, не понимая, куда я мог пойти: прямо, налево, направо или зашёл в ближайший магазинчик. Я думал, что он немедленно станет звонить, докладывать, что потерял меня. Но он оставался в своей одинокой растерянности. Подождав для верности ещё чуть-чуть, я тихо подошёл сзади и ласково спросил:
- И что вам от меня надо?
ЛУПО
- И что ты от меня хочешь? - в своей обычной манере поинтересовался приор.
Лупо жил в монастыре уже почти неделю, и все монахи и монахини, монастырь был смешанный, относились к нему с каждым днём всё лучше. Он с удовольствием таскал воду, рубил дрова, возился с парой лошадей в конюшне. Ни от чего он не отказывался, на все просьбы откликался. Лень не была чужда Лупо. Но все треволнения последнего времени, начавшиеся с явления ангела, научили его ценить мелкие житейские радости: крышу над головой, место, где можно поспать, постоянный кусок хлеба и стены, защищающие тебя от внешнего мира. За все эти блага Лупо считал себя обязанным. Сегодня он подошёл к приору и решился задать один мучавший его вопрос.
- Скажите, святой отец? А почему вы живёте с матерью настоятельницей?
Ни мало не смутившийся настоятель спокойно ответствовал:
- Женщина - сосуд греховный, легко грехом наполняемый. Я держу её рядом с собой, чтобы вовремя воспрепятствовать её искушению, чтобы спасти её в этом безбожном мире.
Лупо поразился мужеству приора. Не всякий сможет заведовать монастырским хозяйством, да ещё и вести борьбу с бесами на два фронта.
- А что, - смущённо спросил Лупо, - если и я стану присматривать за какой из неокрепших в вере невест христовых?
- Пожалуйста, - спокойно ответил настоятель. - Только возьми девицу по чину, Лупо.
И пошёл дальше. Лупо стоял поражённый этой мудростью. Он решил воплотить свою возникшую к старшему товарищу любовь в доброе дело.
- Святой отец, - крикнул он в спину приору. - Конечно, кардинала Капизуччи не любит римский Папа. Но травить его не стоит.
А вот теперь приор вздрогнул.
ВЛАДИМИР
Как он вздрогнул. Медленно повернулся ко мне. Я уже начал бояться, что получу нож под ребро посреди уютного итальянского городка. Но когда он повернулся, на его лице были испуг и своём немножко недоумения.
- Профессор, - прохрипел он, - раз дело обернулось так, то нам надо переговорить.
Мы уселись на улице за столиком в ближайшем ресторанчике, и я заказал два мороженых. А затем выслушал его историю. Он - студент Болонского университета, юрист. Сам арабского происхождения, но полюбил итальянку, тоже студентку. На лето приехал к ней в гости. А его подруга рассказала, что в музее нашли арабскую рукопись, приехал профессор, который, по слухам, должен разобраться в содержании. И если книга религиозная мусульманская, то ее, скорее всего, уничтожат. Тавфик, так звали моего нового знакомого, решил воспрепятствовать этому.
- Дорогой вы мой! - сказал я по окончании его рассказа. - Я не уничтожаю историю и такие ценные артефакты. Я возвращаю их людям. А рукопись очень интересна. Но она, как ни парадоксально, о христианстве... Да-да, на арабском, но католическое житие.
А чтобы сомнений не оставалось, я пригласил его завтра со мной читать историю забавного монаха.
- Но пустят ли меня? - засомневался он.
- Я скажу, что вы мой стажёр, студент из Болоньи. Заметьте, мне нет нужды врать ни в чём. Мы только умолчим, что вы юрист, а не историк.
Мы доели мороженое, пошли по закатным улочкам, и я рассказывал всё, что уже успел прочитать.
ЛУПО