Но мне нужна была не любая слава, а по моему заказу сшитая, мною заранее обдуманная. Я должен был выглядеть в глазах людей не чудотворцем, любое чудо по своей воле совершающим, а не отвечающей за свершаемое ею марионеткой Господней. Не человек Северин говорит с ними, а Господь его устами, как трубач в трубу дует. Не Северин чудеса творит, а через него они со складов небесных передаются, как по трубе вино или масло сливается. Кем? Ясно — Господом. Спорить с Северином — с Богом спорить, бороться с ним — против Бога пойти. Не потерпит Господь покушения ни на себя, ни на своё имущество, а Северин — раб Божий, двуногое говорящее орудие Божье. Но, как отброшенный хозяином топор, например, не рвётся сам колоть дрова или обтёсывать какой-нибудь брус, так и человек Северин, стоит Господу отвлечься от этого своего орудия, сам не рвётся совершать чудеса и исцеления. Поэтому я выжидал, но в то же время было рискованно ждать, пока придут и попросят совершить новое чудо — могли дать задачу невыполнимую или выполнимую, но к моей цели не относящуюся. Пока что я искал среди одиноких и достаточно сильных мужчин таких, которые могли бы стать моими агентами. И искал посильные для себя потребности в чуде…
Тут требовались отборные люди. Они были здесь, а позже я их находил по всему Норику и вокруг него: их притягивало отовсюду моё дело, как магнит притягивает железо, но я уже сказал, что Норик в силу ряда причин был менее расчеловечен, чем другие пройденные мною земли. Надо отметить — кое-где, в Константинополе например, таких людей много, но они мешают друг другу, ибо разные у них интересы. Тут же я смог дать им всем общую цель…
Найдя такого, я быстро, ибо рос опыт в таких делах, делал его своим инструментом и направлял в ближние и дальние селения обоих Нориков. Это не бросалось в глаза, так как уезжали из опасного места и целые семьи, не дожидаясь конца зимы. Не так много их было, но были такие. В это время начался голод в соседнем Фавианисе, ибо часть урожая погибла от непогоды и скамарских набегов, а посев в этой более широкой, чем вся принорикская пойма, части Данубийской долины был всё ещё меньше обычного — так здесь разгулялись гунны и их соратники при походе в Галлию и обратно. Несколько лет уже прошло, а всё ещё не поднялись до прежнего уровня. Заказанный в Рэции заранее караван судов с хлебом мог придти лишь после того, как вскроется лёд в верховьях Данубия и на Инне, а для этого надо было растянуть свои запасы. Но эти запасы были заранее скуплены фавианисскими богачами, решившими нажиться на горе малоимущих. Хлеб ещё был в городе, но для основной массы горожан его уже не стало. Узнав об этом от своего агента, я через него же намекнул кое-кому из фавианисцев, что святой Северин может помочь. Те стали призывать своих сограждан отправить ко мне послов с просьбой о помощи, а другой мой агент вовремя известил меня о составе делегации и её цели. Теперь я мог удивить их знанием этого, их надежда облеклась плотью, и я получил в них союзников.