-18-й, а 18-й, это "плешка"! Как понял, приём?!
-Понял тебя прекрасно, "Плешка"! Слышу хорошо - временами отлично... Что там у тебя - доложите обстановку!
-Да у меня всё хорошо. Потери есть, но не столь велики. Скажи, куда ты дел свои дрючки от коробочек? Кстати, сколько их у тебя осталось?!
-А тебе зачем?!. - у Гранатулова запотело в подмышках, холод нестерпимо обжёг затылок: - Это ты что ль, Потров?! Вася?!.
-Да, это я дружище...11-й...
-Ага, принято... - Гранатулов снял "обруч" и зажал мембраны наушников в кулаках: - Товарищ уполномоченный "кэрэо"... короче СМЕРШ! Тут к нам фрицы на эфир пожаловали. Частично расшифровали наши позывные, гады.
-Ох, я благодарен тебе, капитан! Я слышал... Их что-то интересует?
-Да, куда противотанковые орудия спрятали - с прежней огневой, сколько их...
-Так, губа не дура... Ну-ка, дай мне наушники...
Прокашлявшись и водрузив обруч на светлую вихрастую башку, он заговорил чужим невыразительным голосом:
-Говорит 18-й прим... 11-й, как слышишь меня, приём?! Сам 18-й только что ранен... убыл... Огурцы мы убрали за деревню - будем перемещать под "плешку"...Как раз в яблочкин сад, за окраиной - сто метров на юго-восток... Как понял,11-й, приём?
-Понят тебя прекрасно, дружище... Не беспокойся, 18-й, побереги себя лучше! Конец связи...
-...береги себя сам, 11-й! Конец связи...
Дождавшись тишины на том конце, смершевец даже причмокнул языком:
-А вот сейчас, кап-п-питан, я бы, на твоём месте, приготовился к от-т-чень горячей атаке по центру и на левом фланге! Хотя они, гады, хитрые! Запеленгуют сигнал - сейчас вызовут роту радиоразведки... Ложись!
Донёсся оглушающий всё и вся ослиный вой. На задах деревни стали оглушительно рваться реактивные снаряды "небельверфелл", оставляющие за собой в полёте оранжево-серые протуберанцы. От них в щепы разлетались уцелевшие избы, взлетали посечённые осколками ветки и стволы яблонь, взлетали гроздьями желто-наливные, с золотинкой плоды - вперемешку с гроздьями жирной земли... Затем, когда земля и огонь осели, с бледно-голубого выжженного неба с клочками белёсых облачков, что сами изнывали от жажды, скользнула пэобразная косая тень. Все задрали головы и притихли... И было почему! Показался знаменитый корректировщик и разведчик "рама" (Bf.138) - с "пэобразным" хвостовым оперением, за что и получил такое пикантное, нелестное прозвище. Пользуясь этой удобной конструкцией плоскостей, приспособленной для зависания и пикирования на больших и средних высотах, даже на средних оборотах, он выполнял свою работу - совершал манёвры,как оса, чтобы получше нацелить своё жало на цель. Он то падал, то зависал над нашим передним краем, стремясь сквозь удушливые облака сфотографировать и изучить максимум огневых точек и передать эти данные в штабы артиллерии и люфтваффе. На малых высотах, которые он захватывал и покидал мгновенно, по нему лаяли наши зенитки 37-мм, на средних и больших - пытались достать 85-мм Д-5. Но "рама" с завидным упорством и мастерством постоянно меняла высоту, что делало её почти недосягаемой для белых и чёрных облачков, что густо сыпались по выгоревшей синеве.
Убедившись, что артиллерии под "подошвой" высоты не наблюдается ни отдалённо, ни даже близко, экипаж "рамы" спикировал на вторую линию траншей. Слепя её плексигласовым колпаком кабины - прошёлся по ней очередью из MG77... Затем, обиженно урча парой двигателей, самолёт взмыл плавной "свечкой" вверх и, как гигантская стрекоза со свастиками на двух килях, устремился в обратный путь. И - было от чего так лютовать... С востока летело звено "илов" в сопровождении четырёх "лавочек".
-Ну вот, еди их мать! - в сердцах сказал Гранатулов: - Точно блины на Маланьину свадьбу - слетелись, ерои! Когда фриц, значится, утёк... Кто так летает?! Вот ты об этом доложил бы, капитан, по начальству! В ваш лётный "кэрэо" СМЕРШ - особенно при ИПТАПах...
-Доложу, можешь не сомневаться, - сумрачно изрёк Егоров, которого в следующий момент забросало землёй от близкого взрыва...
Но тут же появился вновь - стряхнул с себя землю, поспешно одел каску и крутанул ручку полевого телефона:
-Алло, связь с 400-м! Да, и как можно быстрее! Или - скорее...
Дальше он разговаривал в пол голоса - посмотрел на Гранатулова так, что тот понимающе крякнул и отошёл в глубину траншеи...
Через полчаса после общей артподготовки немы попёрли так, как он предполагал. Фронтом - тяжёлые штурмовые пушки-гаубицы "Шмель". Позади заняли позиции противотанковые "фердинанды" с длинными 88-мм пушками. Похожие издалека и вблизи на гробы, они вращались на двухслойных катках, поворачивали их в стальных масках - искали наши САУ и танки. Затем - стали медленно передвигаться к "шмелям". Наша артиллерия молчала: тяжелая меняла позиции. А противотанковая и дивизионная уже их сменила - ожидала, когда боевые машины с крестом подойдут на убойную дистанцию...
-Товарищ комбат, вас - 30-й! - передал Гранатулову наушники радист.
-Слушаю, 18-й на связи!
-18-й, как слышишь - приём?!. К тебе подходят коробочки - позывные 24-й! Держитесь - скоро... Удерживайте по флангам, возможен удар по центру - ближе к мёртвой зоне... Повторить приказ!
-Есть, 30-й, удерживать по флангам и по центру...
Итак, к позициям батальона подходили силы танкового полка, усиленные СУ-122. Позади, за зелёной линией садов со спелыми гроздьями плодов - в просветах, оставленных вражеским огнём - появились желтовато-белые клубы пыли. Гранатулова тут же вызвал через позывные комполка танкистов - попросил согласовать действия с арткорректировщиком "самоходов". В этот момент Гранатулов пожалел, что Васьки нет рядом: такой вёрткий - всюду успел бы, всех бы нашёл, всё передал... Дело в том, что арткорректировщик, приданный батальону, уже направился через вторую линию траншей со своим радистом на высоту. И, судя по фонтанам земли и огня, что вскорости стали взлетать во вторых эшелонах врага, у последних появились неприятности, а первым своих дел хватало.