-Ладно, посмотрим. А кто такой Ставински, для начала?
-Я уже сказал - рабочий из строительной организации Тодта.
-У меня есть идея по-лучше. Он - твой хозяин из гестапо, который тебя к нам и заслал. Отвечай!
-Нет, вы ошибаетесь.
-Я тебе, сука, сейчас башку о стенку... Ну-ка колись, кто такой Ставински? Он твой хозяин из Абвера?
-Нет, он рабочий...
-Заладил, свинья, рабочий, рабочий... Где ты с ним познакомился?
-Это часть моего задания - не имею права...
-Ну, хорошо. Посидишь тут ещё сутки взаперти, на хлебе и без воды... Если через сутки не расколишься - расстреляю. Понял, сучонок?
-Сам ты сучонок, - не выдержал Васька. - Тебе в гестапо - самое место... Один такой...
И вовремя прикучил язык.
-Что - один такой?! - радостно взорвался особист.Его рука схватила Ваську за волосы: - Ну-ка, колись, гадёныш?!
-Иди ты на хер... Оказался бы в гестапо, у них - точно завизжал бы, как свинья...
От тупой вспышки он снова провалился во тьму. Когда же пришёл в себя - лежал на дощатых нарах, прикрытый плащ-палаткой. на воспалённом лбу покоилась мокрая тряпица. В рот ему нехотя вливалось молоко.
-А ну-ка, ещё ложечку... ещё, - раздался чей-то мягкий женский голос. Влажные, но шершавые пальцы коснулись его губ.
-Вы кто? - вырвалось из него.
-Ты пей, касатик, тебе полезно молочко...
-Где я?
-А там же, миленький. Пей молочко и молчи. Тебе молчать полезно... У нас своя коровка, Дуська. Мы молочко только деткам и раненым даём.
-А, ну спасибо. Я теперь точно раненый...
Вскоре шаркнули шаги, раздался знакомый голос. Васька наконец-то приоткрыл глаза. Женщина в безрукавке, сшитой из лоскутьев, мгновенно встала. Васька заметил, какое у неё приятное, хоть и исхудалое лицо, моложавые тёмно-карие глаза. интересно, сколько ей лет? на вид все тридцать пять. Но война, известно, старит. не говоря уже про голод, холод и жизнь в лесу. Хотя тут ягоды и грибы, сежий воздух, но... когда женщина отрезана от мира и варится в своём соку - чем это не старость?
-Иди, Василиса, а мы покумекаем, - сказал командир. - Выйди, проветрись.
Приблизившись к Ваське, он сел на сбитый из поленьев табурет:
-Ну, вот так...С выздоровлением вас, дорогой товарищ... Матвеев Фёдор Ильич! - он протянул ему тяжёлую, шершавую руку.
Васька пожал её как можно сильнее:
-Краснопольский...
-Хорошо, товарищ Краснодольский. Пусть так... Вот и познакомились плотнее. Я до войны председателем колхоза был в Алёшино. Без знакомства не могу общаться. А что, Косницин там, нынешний староста, поживает - добра наживает? А поп, отец Дмитрий?
У Васьки под сердцем слегка кольнуло:
-Не видел я ни того, ни другого. У меня своих забот хватало. Другие были встречи.
-Ну, ясно. Не спрашиваю больше. Одно ясно - вы наш советский... настоящий советский человек.
-Ой ли? - лениво приоткрыл глаза Васька. - На самом деле так думаете?
-А как же иначе? Проверку выдержали.
-А за проверкой будет ещё проверка. И ещё...
-Нам не известно, сколько их будет. Сколь нам их отмерено, столько и будет.
Васька промолчал, вспоминая события - они виделись словно в тумане.
-Надо вам в баньке попариться, с веничком. Вся хворь немедленно и выйдет.
-Спасибо. А где этот хер?
-А, наш особист... Ну, товарищ Семён своё дело знает. У него только за этот месяц - трое выявленных диверсантов. Под видом пленных из лагерей бежавших... Вот так, слонялись по лесу - пока не набрели... А как до дела дошло, так - бух в ноженьки! Один перед расстрелом, помню, заорал: "Долой угрёбка Сталина! Да здравствует товарищ Троцкий и товарищ Гитлер!"
-О, как же я его понимаю... - вздохнул Васька. - Не в смысле, что "да здравствует и "долой"...
-Я понял. Хочу заметить - не все согласны с методами товарища Семёна. Иногда спорим до хрипоты, ругаемся. Однажды даже - за грудки было... - Матвеев потеребил усы на гладко выбритом, на этот раз, лице, которое показалось круглым и простецким. - Один раз, почти как вы - в гестапо его послал, к такой-то матушке... Но что бы без него - не знаю... Сам я дознаватель никудышный... откровенно говоря, хреновый. А вот что б меня к себе расположить - раз плюнуть. А это значит, что больше доверяю, чем подозреваю.
-Да, опасное дело, - посочувствовал Васька. - Без подозрений жить. Одной верой сыт не будешь. В нашем деле это так. Но изувером быть...
-Я вот что вам скажу... Как на фронте, так и здесь - случается, что враг проникает в наши замыслы. И первым наносит удары. Потери - страшные... Иногда гибнут целые группы: человек 15, 20, 30. А потери в 50 человек это уже - пол отряда. Так и происходит там, где всё - спустя рукава. Где не поставленна проверка как надо. Где контроль...
-Понятно. Лучше помучить одного, чем потерять сто. За один раз...
-Да! - сурово сказал Матвеев, отпустив наконец усы. - Именно так! Если этот один вызывает подозрения. Обоснованные... А если это правило не соблюдать, добренькими быть - всех люблю, всех понимаю всех прощаю... Мне говорить даже страшно, во что на войне обернуться такая толстовщина, такая поповщина!
Васька проглотил комок. Чуть было не проговорился об отце Дмитрии.
-Ну, пусть так. Но я же представил вам свою версию, алиби. От ваших подозрений...
-Знаете... Чем прочнее это самое, едрит его... алиби, тем больше подозрений. Вот у меня - в колхозе был конюх. Теперь он - полицай. Всё время до войны норовил: к колхозным лошадкам - спустя рукава. Гривы нечёсанные, крупы нечищенные, копыта - если подкованные, то не конца, или на копытах трещины. А он - будто не видит... А лошадь... она же страдает, мучается, припадает! А к своим лошадкам - со всей душой! Ну, если которые хозяева магарыч дают - он тоже к тем лошадкам со всеми помыслами. Как на выгоне или на выпасе - так он их и скребком, и гребешком! Ить-ить... Шерсть - к шерстинке... Часами мог чесать - паразитов вычёсывать! Каждого слепня хворостиной отгонял, его самого жалили - ничего! А вот остальных хозяев лошадок, так - от случаю... Сколько раз мы его разбирали, стервеца. И трудодни ему срезали, и один раз хотели в прокуратуру материал...