Преподобный имел власть изгонять и нечистых духов. Так, одна жена, имевшая бесноватого мужа, повела его к одному пустыннику, но он сказал ей: «Иди к святейшему Иоанну, патриарху Константинопольскому, — тот исцелит твоего мужа». Исполнив сие, жена получила просимое, и вместе с мужем, исцеленным молитвами преподобного, пошла с радостью домой. И вообще многие больные получали исцеления от святого. У многих женщин по его молитвам, разрешалось неплодие.
Так мудро упасши словесное стадо, преподобный в маститой старости достиг блаженной кончины и перешел от земли в небесные селения7]. Когда тело святого лежало уже мертвым, к нему пришел для прощания известный начальник области Нил и, преклонившись, поцеловал его. Святой же, будучи мертвым, на виду и к удивлению всех, прошептал начальнику области Нилу несколько слов на ухо, которых тот никому не сказал. Похоронили св. Иоанна внутри алтаря св. Апостолов, как достойного такой чести, прославляя и благословляя дивного во святых Бога — Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
В тот же день память 3618 мучеников, в Никомидии пострадавших
В царствование римских императоров Диоклитиана и Максимиана1] пострадало за Христа в Никомидии2] 3618 мучеников, пришедших из Александрии. По убиении святого Петра, архиепископа Александрийского, убийцы его уверовали в Господа со всеми своими домашними и со многими другими, желавшими умереть за Христа. Взяв с собою жен и детей и всех ближних, они добровольно пошли в Никомидию на мучение за Христа и явились к царю, восклицая: «Мы — христиане!» Услыхав это, Диоклитиан пришел в смущение и сначала посредством ласкательств увещевал их отречься Распятого, но когда они не повиновались, повелел воинам усечь их пред собою мечами и тела их бросить в горные пропасти. Спустя много лет, честные мощи их были обретены по причине последовавших чудес святых мучеников.
Память 3 сентября
Житие и страдание святого священномученика Анфима, епископа Никомидийского, и с ним многих
Святой Анфим родился в городе Никомидии1]. Еще в юных летах он проявлял в себе навыки уже совершенного мужа и отличался незлобием. Возрастая телом, возрастал он и духом. Достигнув совершеннолетия, он изо всех стал выделяться добродетельною жизнью; и в те годы человеческой жизни, когда страсти обыкновенно произрастают в человеке, как бы плевелы в пшенице, Анфим был уже образцом бесстрастия. Плоть его была умерщвлена в своих греховных вожделениях, дух его исполнен был смирения. Всякого рода зависть, гневливость и леность он совсем искоренил в своей душе, не давая и телу пресыщаться объедением и пьянством. Своим примером он, напротив, показывал: воздержание во всём, любовь и мир со всеми, благоразумие и усердное попечение о славе Божией. За такую благочестивую и добродетельную жизнь, он был в непродолжительном времени удостоен священнического сана. В этом сане Анфим всем сердцем прилежал богомысленной молитве и душеполезным трудам, словом и делом наставляя всех спасительному пути добродетели. Когда скончался архипастырь Никомидийской церкви святой Кирилл, на его место был возведен Анфим. Избрание его во епископа, как мужа того достойного, было засвидетельствовано свыше: во время его посвящения небесный свет облистал церковь и был слышен свыше некий Божественный глас. Приняв на себя управление Никомидийскою церковью, святой Анфим, как искусный кормчий во время бури, соблюл ее, как бы невредимый от потопления корабль. Ибо если многие христиане и бывали потопляемы в море за Христа, но за то они не погрязли в злочестии: ни потопила их в себе буря идолопоклонения, ни пожрала их глубина преисподнего ада, но наставлением и управлением святого архипастыря своего Анфима они достигли тихого и не бурного пристанища небесного. Этот добрый пастырь Христов привел к Богу в венцах мученических почти всё свое словесное стадо. Когда идолопоклонники открыли великое гонение по всему востоку на христиан, а в особенности в Никомидии, — где тогда жили злочестивые цари Диоклитиан и Максимиан2], — святой Анфим наставлял и укреплял всех верующих к мученическому подвигу.
— Ныне, — говорил он, — подобает нам показать себя истинными христианами, ныне — время подвига, ныне тот, кто действительно воин Иисуса Христа, да выступит мужественно для борьбы. Здесь нам предстоит пострадать лишь немного за много пострадавшего ради нас Христа; исповедуем Его здесь пред людьми, дабы там Он исповедал нас пред Отцом Своим Небесным. Здесь пред людьми Его прославим, дабы там Он прославил нас пред Ангелами Своими. Итак прославим Бога в телах наших, предав себя на мучения; умрем временною смертью, чтобы быть живыми вечно, не убоимся мучителей убивающих. Ибо если они и убьют нас, то будут виновниками нашего будущего блаженства: усеченную главу десница Подвигоположника нашего увенчает венцом нетленным; раздробленные члены просветятся, как солнце, в царствии Его; нанесенные раны умножат нам вечное воздаяние; кровавые мучения введут нас в чертог Жениха Небесного. Будем же готовы пролить даже кровь свою, будем зрелищем поношения и уничижения пред взорами ангелов и человеков.
Укрепляемые таковыми и подобными словами святого, весьма многие верующие мужественно предавали сами себя на тяжкие муки за Сладчайшего Иисуса, Господа Своего. Один христианин из особенно пламенеющих верою, ревнуя по Боге, решился на такой смелый поступок. Когда был прочитан в Никомидии написанный на хартии царский указ об умерщвлении христиан и потом прибить на видном месте к стене, — он, выступив пред всеми, исповедал Христа и, сорвав со стены этот указ, разорвал его, громко обличая языческое злочестие, — и, таким образом, явился первым мучеником в Никомидии.
После этого, весьма многие из вельмож и из придворных начальствующих лиц начали явно исповедовать Христа, провозглашая себя христианами: таковыми были Дорофей, Мардоний, Мигдоний, Петр, Индис, Горгоний3] с прочею многочисленною дружиною; все они добровольно предавали себя на мучения за Христа, и многие из них были погублены мучителями посредством различных казней.
В то же самое время к тягостнейшей скорби христиан присоединилось еще следующее обстоятельство. Неизвестно отчего зажглись царские палаты, и большая часть их сгорела. Злочестивые язычники оклеветали христиан, говоря, будто они по ненависти подожгли царский дворец. Тогда ярость царя достигла до крайней степени и, став лютее дикого зверя, он истреблял христиан в великом множестве, осуждая их то на усечение мечом, то на сожжение огнем. Несмотря на всё это, верующие, видя мученическую смерть единоверных своих братий и зная, что и им предлежит такая же, разжегшись Божественною любовью, предавали себя мучителям на сожжение огнем, как будто в какое-либо приятное и прохладное место. А остальные многочисленные христиане были связаны мучителями, посажены на лодки и потоплены в морской глубине. По неукротимой своей ярости царь повелел потоплять не только живых, но выкапывать из земли и бросать в море ранее того погребенные тела святых мучеников, чтобы не почитали их оставшиеся в живых христиане. Столь жестоко было гонение, во время коего святой Анфим был разыскиваем, «как агнец на заклание» (Ис.53:7). Прежде, чем растерзать пастыря, волки устремились на его стадо; но Божий Промысл и Покров хранили его в одном селении, называемом Семана, для того, чтобы он прежде привел к Богу своих словесных овец, а потом и сам отошел к Нему, запечатлев излиянием своей крови веру церкви Никомидийской. Тогда же в церкви, в день Рождества Христова, сожжено было до двадцати тысяч святых мучеников