Раб Божий Герман, слыша такие речи, принял ложь за истину и, думая, что он истинно хочет работать Богу, сказал ему:
– Не будем тебе препятствовать, чадо, видеть Евдокию и слышать от нее полезное наставление, так как ты по ее примеру хочешь идти путем добродетели.
После этого игумен Герман призвал почтенного старца монаха, который носил в женский монастырь фимиам и часто посылался туда для исправления необходимых дел. Ему Герман сказал:
– Когда пойдешь в женский монастырь, возьми с собою этого брата: пусть увидит Евдокию, потому что хочет получить от нее душевную пользу и подражать ее богоугодной жизни.
Спустя некоторое время тому монаху нужно было идти в женский монастырь, и он, по приказанию игумена, взял с собою юного брата. Филострат, одетый в иноческую одежду, как волк в овечьей шкуре, вошел в женский монастырь и, увидев невесту Христову, святую Евдокию, изумился ее смиренному виду, нищете и изнуренному телу. Ее лицо было бледно, очи опущены вниз, на устах – молчание, одежды – худы, постель – на земле рогожа, а на ней колючая власяница. Найдя удобное время, он тихим голосом (другие инокини стояли вдали) начал говорить ей:
– Что это значит, Евдокия? Кто тебя, жившую в палатах, подобных дворцу, изобиловавшую богатством и всякою роскошью, пребывавшую постоянно в веселии и радости, обольстил и привел в эти жалкие места? Кто лишил тебя великого города, где ты ходила украшенная прекраснейшими одеждами и все почитали тебя, удивлялись твоей красоте и прославляли тебя всякими похвалами? Какой обольститель от такого блаженства привел тебя в крайнюю нищету и убожество, в эту бедную и гнусную жизнь? И теперь весь Илиополь ищет тебя, все желают тебя видеть, самые стены твоих прекрасных палат плачут о тебе. Я высказываю народное желание, я от имени всех послан к тебе умолять тебя возвратиться в город и своим приходом прекратить народную скорбь. Послушай меня, госпожа, последуй за мною, уйди из этого жалкого монастыря, уйди от голода, смрадных одежд, от жесткой власяничной постели и возвратись опять в твои палаты, к прежним увеселениям, к прежним удовольствиям, бывшим у тебя в изобилии. Если ты и расточила свое богатство, напрасно раздав его чужим людям, – то все готовы вновь обогатить тебя. Зачем медлишь и колеблешься? Зачем, когда все тебя любят и желают тебе добра, ты сама делаешься себе врагом и мучителем? Не напрасно ли, не стыдно ли такую красоту лица скрывать в этой тьме иночества? Не напрасно ли такие очи, подобно солнечным лучам, испортить ненужным плачем и слезами? Какая польза изнурять голодом и жаждой и другими страданиями это прекрасное юное тело? Где теперь твои благовония, которыми ты наполняла воздух в городе и всем казалась богиней?9 И вот этим благовониям ты добровольно предпочла смрад нищенской и презренной жизни! Кто увлек тебя в это заблуждение? Какая ложная надежда отвлекает тебя от таких великих богатств, которые могли еще увеличиться? Кто из богачей отвергает свое богатство или понапрасну раздает его, как сделала ты? Но мы знаем, где находятся отверженные тобою богатства и легко можем возвратить их тебе – вернись только в город наш, госпожа Евдокия! Я принес достаточно золота на дорогу, а остальное, растраченное тобой, вернем, придя в Илиополь.
Когда он произносил эти безумные речи, Евдокия гневно смотрела на него и, не будучи в состоянии более слушать его лукавые и льстивые слова, с гневом сказала ему:
– Бог отмщений да запретит тебе! Господь наш Иисус Христос, Праведный Судья, Которого я раба, хотя и недостойная, не допустит тебя, пришедшего сюда со злым умыслом, возвратиться к себе, потому что ты – сын диавола.
Сказав это, она дунула в лицо ему, и тотчас мнимый инок и окаянный обольститель упал мертвым на землю. Сестры, видевшие их беседующими и не слыша их разговора, сильно ужаснулись, когда увидели, что собеседник Евдокии пал на землю от ее дуновения и мертвым лежал у ее ног. Сначала они удивлялись такому сверхъестественному событию и уразумевали в нем Божественное действие, но потом начали бояться, как бы мирские люди и судьи не узнали об этом случае и не произвели бы расследование, как об убийстве, и не сожгли бы монастырь, потому что идолопоклонники эллины ненавидели христиан и монастыри. Не смея спросить Евдокию, они между собою рассуждали о случившемся. И сказала одна из них:
9
Язычники наделяли своих богов и богинь всеми человеческими качествами, и даже недостатками, только в превосходной степени. Поэтому и в дар им они приносили то, что считалось самым ценным и лучшим в человеческой жизни: изысканные яства, дорогие напитки, благовонные вещества и пр. Отсюда Евдокия, утопавшая в роскоши, красивая, всегда богато одетая и благоухающая, действительно, могла казаться современникам чем-то вроде богини.