Сказав это, он пригласил меня, и мы взошли в келию. Нонн бросился на пол и стал биться лбом оземь, плача и говоря: “Боже, смилуйся надо мной, грешным и недостойным, за то, что в один день красота блудницы победила красоту всех лет жизни моей. С каким лицом предстану я пред Тобой, Боже? Какими словами оправдаюсь перед Тобой? Что скажу Тебе, видящему мое сокровенное? Пусть я, грешный, приму кару за то, что преступаю порог Твоего храма, не принося Тебе красоты [62] душевной, которую Ты требуешь от меня, и предстою Твоей страшной трапезе, не украсившись по воле Твоей. Боже, изведший ничтожество мое из небытия в бытие и удостоивший меня, недостойного, служить Тебе, не отринь меня от Своего Небесного престола, и прелесть блудницы да не свидетельствует против меня в день Страшного суда. Ведь та обещала быть угодной людям и сдержала слово, я же обещал быть угодным Тебе, милосердному Богу, и обманул Тебя. Потому она перед своими возлюбленными в пышном уборе, а я наг на земле и на Небесах. Нет у меня впредь надежды на спасение в награду за дела свои, но душа моя всецело во власти Твоего милосердия, и уповаю спастись по многому Твоему благоутробию”.
В таких его стенаниях и горестных воплях закончили мы тот день, а это была суббота. Наутро по исполнении нами ночных молитв епископ говорит мне: “Брат диакон, мне было видение, и я весьма страшусь, ибо не могу его истолковать. Но Бог совершит угодное Ему и спасительное для нас”. Потом говорит мне: “Я видел во сне, что стою вблизи престола и черная, запятнанная грязью голубка, залетев в церковь, вьется вокруг меня, и я не в силах был вынести злосмрадия грязи ее. Она все время вилась вокруг меня, пока не кончились молитвы оглашенных, а когда диакон возгласил: "Оглашенные,[40] изыдите", тотчас исчезла. После литургии верных и евхаристии [41] служба окончилась. Когда я ступил к порогу Божьего дома, снова залетает эта же самая голубка, запятнанная грязью, и вьется надо мной. Протянув руку, я схватил ее и бросил в купель во дворе церкви. И она оставила [63] в воде всю грязь свою и вышла сверкающей, словно снег, и, взлетев, стала подниматься ввысь, пока не скрылась от очей моих”.
Сказав это, он позвал меня с собой, и мы направились в великую церковь [42] вместе с остальными епископами и приветствовали епископа этого города. Когда священству пришло время взойти в церковь, упомянутый антиохийский епископ пригласил собравшихся епископов взойти вместе с ним. Взошедши, они сели на свои места в алтаре. После чтения святого евангелия епископ города посылает владыке моему Нонну святое евангелие, поручая ему сказать проповедь. А он, хотя отверз уста, не сам говорил, но благодать Божья, пребывавшая в нем. Проповедовал он просто и без словесных прикрас, ибо не был причастен человеческой мудрости, но, исполненный Святого Духа, поучал народ, говоря ясно о грядущем Суде и благой надежде, которая есть у верных. И весь народ так сокрушался из-за слов, которые через него говорил Дух Святой, что пол в церкви оросился слезами.
40
Оглашенные — люди, готовящиеся принять крещение, т. е. вступающие в церковь и получившие наставление в вероучении. На последней части богослужения, литургии верных, оглашенным запрещалось присутствовать.
41
Евхаристия — здесь часть литургии, важнейшей из церковных служб, во время которой приготовляются хлеб и вино, т. е. Святые дары. Священник извлекает из просфоры кубик, символизирующий агнца, кладет его на дискос (это символизирует пребывание младенца Христа в яслях) и крестообразно разрезает (символ смерти); затем дискос и сосуд с вином, потир, накрываются покровцем, и в этот момент, как мыслили себе верующие, происходило пресуществление вина и хлеба в плоть и кровь Христову, которыми верующие причащались.
42
Великая церковь — главная церковь города, находившаяся в непосредственном ведении архиепископа, по терминологии рассказчика — епископа города. Епископы провожали туда идущего служить архиепископа.