— Что вы имеете в виду? — насторожился Соколов.
— Что имею? — Карасев глянул на гендиректора «Оружия» из-под нахмуренных седоватых бровей. — А что имею, то и введу, ясно?
— Солдатский юморок, — поморщился Соколов. — И это человек, который хочет поднять торговлю оружием до мировых стандартов. Да вы и игрушечный пистолет продать не сможете, не то что системы ПВО!
— Посмотрим, — с угрожающей улыбкой отозвался Карасев. — Уже осенью я получу лицензию на торговлю. Само собой, вы не в восторге от этой идеи и будете всячески затягивать выдачу лицензии. У вас много знакомых в правительстве, но и у меня их немало. Вам придется потесниться, а со временем вообще уйти с рынка. Я вам это гарантирую.
— Бред! Чушь и бред! Анатолий Николаевич, ну к чему нам ссориться? Мы ведь взрослые, разумные люди и сможем найти общий язык.
— Правда?
— Да! Уверяю вас, что от нашей ссоры не выиграет никто. Ни вы, ни я. А вот от нашей дружбы выиграют все! И вы в первую очередь.
— Правда? — вновь повторил Карасев. Затем презрительно посмотрел на Матвея Робертовича и грубо ухмыльнулся. — Я не дружу с бандитами и ворами. Так и передайте вашим хозяевам.
— Что ж… — Соколов нахмурился, — я передам. Я все передам.
— Вот и отлично.
Карасев поднялся с лавки и вышел из кабинки. Соколов какое-то время глядел на закрывшуюся дверь, затем протянул руку и достал из сумки сотовый телефон.
Набрав нужный номер, он приложил телефон к уху:
— Алло, здравствуйте. Будьте добры Богомолова… Ясно. Когда освободится, пусть перезвонит Матвею Соколову… Спасибо.
Матвей Робертович откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Он сидел так не меньше двух минут, до тех пор пока не запиликал лежавший на столике телефон. Он быстро открыл глаза и взял телефон.
— Алло… Да, Алексей Борисович, это я. Только что беседовал с Карасевым… Нет, он не изменил своего мнения. И боюсь, уже не изменит… Да, ты прав. Ты прав, именно так мы и поступим… А разве я когда-то отказывался от своих слов? На мою поддержку ты можешь рассчитывать твердо. Впрочем, это не телефонный разговор. Подъезжай сегодня ко мне— поговорим… После восьми… Пока.
— Это все, что вы слышали? — спросил Поремский.
Давыдов кивнул:
— Все.
— Значит, человека, которому звонил Соколов, звали Алексей Борисович Богомолов?
— Так точно.
— А вы не знаете, кто он такой?
Давыдов задумался, затем покачал головой:
— Никак нет. Фамилия вроде знакомая, но где я ее слышал — не припомню. Хотя… Черт, что же это я? Был в прошлом правительстве один Богомолов! Вице-премьер.
— Да-да, я теперь тоже припоминаю. — Поремский вежливо улыбнулся. Что ж, Василий Васильевич, спасибо за информацию. Вы нам очень помогли.
— Не за что. Помогать органам правопорядка — священный долг каждого гражданина. — Давыдов радужно улыбнулся, почесал пальцем морщинистую переносицу и лукаво сощурился. — А вы небось уже меня в убийцы записали, а?
— Почему вы так решили?
— А чего бы ради ко мне приходила ваша сотрудница? И все выведывала, выспрашивала. А я бы и рад был ей все рассказать, но сами понимаете. Вы-то хоть сохраните мое инкогнито?
— Ваше — что? — не понял Поремский.
— Инкогнито, — повторил Давыдов. — В смысле тайну моей личности.
— Это уж как получится, — сказал Поремский. — Но обязуюсь не открывать вашего «инкогнито» без крайней необходимости.
— И на том спасибо. За себя-то я не боюсь, но сами понимаете — жена, дети. Вы, самое главное, жене моей не говорите. Про сауну. Ну и вообще.
— Я же пообещал, — напомнил Поремский.
На столе у Поремского зазвонил телефон. Он снял трубку.
Алло… Что?.. Вот черт! Где она?.. Так… так… В какой больнице?.. Понял. А Леуса куда?.. В реанимацию?.. Ясно. Держи меня в курсе, хорошо?.. Пока.
Поремский положил трубку и мрачно посмотрел на Давыдова. Тот невольно поежился под взглядом следователя.
— Что-то случилось? — робко спросил Давыдов.