— Друзья есть у всех, — философски заметил Порем-ский. — Но как узнать — настоящий перед тобой друг или лиса в овечьей шкуре? Скормит тебя собакам, чтобы самому не попасться, и все дела.
Мои друзья меня не скормят, — угрюмо отозвался Муслиев, — если я не буду болтать языком.
Поремский усмехнулся.
— Будешь ты болтать языком, не будешь болтать — твой конец предопределен. Ты слишком много знаешь, Хамзат. А тот, кто много знает, долго не живет. Конечно, если он не успеет поделиться своими знаниями с кем-нибудь другим.
— И что? сощурился Муслиев. — Тогда он живет дольше?
— Случается, что да. И причем в самых комфортных условиях. Большая, удобная камера, круглосуточная охрана, бесплатные завтрак, обед и ужин.
— Ага. А потом твой труп находят в душевой. А под лопаткой у тебя торчит рукоятка заточки.
Поремский вытянул руку и полюбовался обработанными ногтями.
— Бывает, что так, — согласился он. — А бывает и иначе. Тут ведь не предскажешь. Точно предсказать можно лишь одно. — Он опустил руку и в упор уставился на Муслиева: — Если ты ничего мне не расскажешь, они тебя тем более прикончат. Мертвый умеет молчать, а живой — нет. Живой ты им не нужен. Поремский вновь напустил на себя беззаботный вид и пожал плечами. — Решай сам, Хамзат. Улик у нас хватит, чтобы усадить тебя в камеру лет на тридцать. Если будешь сотрудничать, просидишь в три раза меньше. Тебе сейчас сколько? Сорок? Ну вот, прибавь к сорока тридцать… сколько получится? Правильно, семьдесят. Не так уж много, если вдуматься. Выйдешь из тюрьмы в тридцать третьем, заведешь какую-нибудь старушку, она тебе будет менять памперсы. Чем не жизнь?
Черные глаза Муслиева сузились до размеров спичечной головки. И вспыхнули так же ярко.
— Ты не понимаешь… Дело все равно не дойдет до суда. Слишком большие люди замешаны во всем этом.
Кто? Богомолов? — Поремский усмехнулся. Этот и без тебя сядет. У нас на него целое досье.
— Тогда зачем вам мои показания?
— «Зачем», «зачем»… — поморщился Поремский. Тяжело иметь дело с идиотами. Ты что думаешь, мне доставляет огромное удовольствие сидеть и днем и ночью над этими делами? Я даже во сне вижу ваши поганые рожи. А жизнь, между прочим, проходит. Ты поможешь мне сэкономить месяц и подготовить такие неопровержимые улики, чтобы дело не отправили на пересмотр. А я подарю тебе десять лет жизни на воле. По-моему, это по-честному. А если не хочешь — черт с тобой, обойдусь и без тебя. Потрачу еще месяц жизни на возню с бумажками, зато тебя упрячу так далеко и так надолго, что после отсидки от тебя даже дом престарелых откажется. Ввиду твоей полной психической невменяемости и физической истощенности.
Муслиев надолго задумался. Наконец вздохнул и покачал головой:
— Нет. Они не простят мне, если я заговорю. Таких вещей никому не прощают.
«Что ж, — устало подумал Поремский, — начнем все сначала».
Допрос длился три с половиной часа. А закончился в считанные минуты.
— Ладно, — тряхнул черной гривой Муслиев, — твоя взяла. Устал я… Нервы болят, сердце болит, мозг — и тот болит. Записывай. Я подготовил убийство Карасева. Мои люди убили Роткевича, Бойко и Каленова. Я сам придумал одеть их в милицейскую форму.
— Для чего?
Муслиев посмотрел на Поремского ненавидящими, красными от усталости и табачного дыма глазами и растянул толстые губы, в шакалью усмешку.
— Для куражу!
— Кто заказал все эти убийства?
— Соколов и… Богомолов.
— Почему?
— А ты не знаешь? Карасев хотел получить лицензию на торговлю оружием. А это миллионы, миллиарды баксов! Соколов и Богомолов остались бы ни с чем. Они говорили, что Карасев все хотел прибрать к своим рукам. Но это чепуха. На самом деле он хотел навести порядок. А где порядок, там не поворуешь.
— А менеджеры? За что их нужно было убивать?
— До Карасева было добраться трудно. К тому же Соколов и Богомолов надеялись, что он еще может образумиться. Этих троих убили для острастки. Они были людьми Карасева и проводили на предприятиях его политику. За это и поплатились. Но только Карасев не понял намека. Он пришел в ярость и поклялся найти убийц — и заказчиков и исполнителей. К тому же со дня на день его должны были утвердить на должности гендиректора концерна. А таМ и лицензия на торговлю оружием не за горами. Медлить больше было нельзя. Мы понимали, что убить Карасева просто так не получится. Ну то есть… было бы слишком много шума. Сначала Бойко, Роткевич и Каленов… Потом он. Вы бы сразу объединили все убийства в одно дело. И тогда Богомолову в голову пришел план.