Профессор стряхнул пепел с сигареты и с удовольствием отхлебнул кофе. Затем, грустно усмехнувшись, добавил:
— Так в основном они и действуют.
— Кто — они? — спросил Поремский.
Профессор приподнял густые седоватые брови:
— То есть как это — кто? Враги России!
— Очень пафосное определение, — заметил Поремский.
— Не пафосное, а единственно верное! Вы небось привыкли, что ваши подопечные называют врагами России евреев, американцев, чеченцев, уклонистов и тому подобное? Но на самом деле основные враги России — люди, которые не дают ожить нашей экономике. Люди, которые губят на корню все здравые начинания. Вот на них бы объявить охоту. На них, а не на «еврейских жидомасонов» и не на «лиц кавказской национальности», как любят выражаться наши квасные, фашиствующие патриоты.
— Вы сказали, что есть три способа отъема собственности, — напомнил Поремский.
Профессор кивнул:
— Совершенно верно. Второй способ — это создание двойного менеджмента и двойного реестра. Обычно это выглядит так. Компания-захватчик, которая владеет крупным, но отнюдь не контрольным пакетом обыкновенных (голосующих) и привилегированных (неголосующих) акций, созывает внеочередное собрание акционеров. Причем делается это втайне от акционера, владеющего контрольным пакетом акций. Дальше на собрании принимается пакет решений: привилегированные акции переводятся в обыкновенные, выбирается новый совет директоров, новый генеральный директор и так далее. Так появляется двойной менеджмент. А дальше — суды, которые могут длиться бесконечно. Настоящему собственнику предстоит обить немало судейских порогов, дабы доказать, что действия захватчиков незаконны. Компания-захватчик заранее стимулирует суд к принятию «правильного» решения.
— Черт, не хотел бы я быть бизнесменом, — скептически улыбнувшись и покачав головой, заметил Поремский.
— В том-то и ужас ситуации, — вздохнул профессор. — Пока собственник бьется в суде, доказывая незаконность действий захватчика, параллельное «руководство», скорее всего, попытается взять предприятие под свой физический контроль, то есть в полном смысле слова его захватить: с участием ОМОНа или частных охранных фирм. Бывает, компания-захватчик пытается давить на законного собственника, фактически парализуя работу предприятия: инициируя судебные решения о блокировке счетов, прекращении поставок сырья, запрете на экспорт готовой продукции и так далее.
— Лихо, — похвалил Поремский. — Ну а третий способ?
В данном случае захват предприятия осуществляется с помощью закона о банкротстве. Компания-захватчик либо заранее выкупает долги компании-цели, либо стимулирует возбуждение процедуры банкротства каким-нибудь кредитором из числа государственных структур.
— И часто происходят подобные захваты?
— Сплошь и рядом. Фонд рыночных исследований сделал подборку случаев использования недобросовестных технологий для захвата чужой собственности: московский завод «Кристалл» и АО «Айс-Фили», Уральский завод химического машиностроения, АО «Кузнецкие ферросплавы», Московский нефтеперерабатывающий завод. Во всех случаях создавались системы двойного менеджмента, использовались определения судов по искам акционеров, появлялись двойные реестры.
Профессор затушил окурок в пепельнице и зажег новую сигарету.
— Классическим примером подобных действий является попытка силового поглощения Котласского и Братского комбинатов, входящих в холдинг «Илим Палп», — продолжил он. — Атака на эти предприятия проводилась прямо-таки по учебнику: создание системы двойного менеджмента, параллельных советов директоров, попытки захвата предприятий на основе судебных решений по искам миноритарных акционеров (в отсутствие ответчика), появление двойного реестра, списание акций со счетов законных владельцев с их последующей продажей. Бывает, что в процессе передела собственности используются не только административно-судебные «ресурсы». Например, в процессе вооруженного захвата Магнитогорского завода механомонтажных заготовок был ранен в голову механик предприятия. Очевидно, что использование любого сценария силового захвата невозможно без непосредственного участия представителей судейского корпуса и государственных чиновников.
— Н-да, протянул Поремский. — Мрачную же картину вы мне нарисовали.