Прошли в густые запорошенные бурьяны серые разбойники волки. Прошли не торопясь, гуськом. Ночью они залезли в одну овчарню[14] и славно попировали. Теперь спать – переваривать пищу.
Болтуньи сороки, стрекоча, собираются кучкой и летят к деревне. Самая пора, когда хозяйки выносят отбросы на помойку, нужно и им позавтракать.
А деревня уже видна издали. Припорошенные черные домики, сараи, хлева… Из труб тонкие струйки дыма столбом поднимаются вверх – будет вёдро[15]. Скрипят колодезные журавли, кричат гуси, блеют овцы…
Показалось из-за леса солнышко – вспыхнули золотом стекла окон, покраснели припорошенные снегом крыши. Вокруг солнца яркий венец – будет мороз.
День разгорается все веселее. Даже воробьи оживились, повылазили из-под застрех[16] и труб, сидят рядышком на жердочке, нахохлившись, черные, измазанные сажей. Зима загонит и в трубу, в сажу…
Вылез из сена мохнатый пес, потянулся, позевывая, подошел к овцам, сунул морду в колоду, но получил удар в бок, взвизгнул, отошел, присел на снег, облизнулся и стал смотреть на кухонное окно. Шерсть на нем быстро заиндевела. Хозяйка вынесла псу чугунок со вчерашними щами. Он торопливо, давясь, поел и, не облизываясь, побежал снова спать в сено: холодно-холодно…
А в доме вкусно пахнет, на столе густые щи с тонким парком, чашка с горкой блинов… Хозяйка кладет ложки, расталкивает заспавшихся ребятишек. Серая кошка трется у ее ног, просит молока.
Ребятишки промывают глаза. Входит хозяин, снимает шубу, неторопливо обрывает с бороды сосульки…
Загляни в окно любого дома, и сквозь сетку узора на стеклах увидишь сосредоточенные лица – люди заняты едой.
Солнце пошло в обход, таится – низко висит над лесом и, грустное, неласковое, греть не осиливает.
Теперь огородами и помойками завладели сороки и воробьи. Скорее насытиться и спрятаться от лютой стужи. Торопиться нужно, а то все замерзнет, и того, что есть, не достанется: схватит мороз – тогда не очень-то возьмешь клювом. Все кормятся у человека, и человек греет всех.
Бежит и бежит день. Тишина. Разве что какой-нибудь мальчишка без разрешения матери высунет нос на холод, да и то ненадолго – снова на печь, забавляться с котятами…
Зима, мороз, стужа…
Чарым
Почти месяц небо густело весенней синью, а тепла не было. В теневых местах и там, куда солнце не добиралось, снег становился зернисто-сыпучим, а на припёках он медленно плавился. В долгие ослепительные дни тяжелели и уплотнялись сугробы, а ночами наплывал из лесных дебрей стойкий холод и заново схватывал снег, образуя корку – чарым…
Свет только-только размыл черноту над домами, когда Денис с отцом закончили хлопоты по хозяйству. Смахивая со лба пот, отец прикрыл рукой поясницу и с трудом разогнулся.
– Опять в спину стреляет, – пожаловался он, – а время горячее: чарым – копытным беда. Бери-ка ты снегоход и прокатись с Костей или Андреем по нашему участку, погляди, что к чему. Оружие не трогай: охота закрыта, а лишние разговоры нам не нужны. Захвати переговорник. Я буду спину лечить, отлеживаться, если что – выходи на связь. Да поосторожней там…
Последних напутствий отца Денис уже не слышал, торопясь под навес, к снегоходу. Объехать за отца-егеря[17] охотничий участок для него радость: во-первых, сама по себе езда на снегоходе – удовольствие; во-вторых, в диком лесу всегда таится что-нибудь необычное.
Костя, деревенский друг, наверняка был чем-нибудь занят – его без дела не оставляли, а время не терпело: к середине дня солнце отпускало снег – не шибко раскатишься и на снегоходе, потому Денис и приткнулся к воротам соседей, у которых отдыхал на весенних каникулах Андрей, семиклассник из города. Еще лет пять назад, при первом приезде Андрея к родственникам, Денис с ним крепко сдружился, даже несколько раз ездил в город гостить.
Андрей собирался недолго. Еще не застегнув шубейку, он плюхнулся на сиденье сзади Дениса.
– Волки бегут по чарыму, как по полу. Они легкие, лапы у них широкие, – объяснял ему Денис коварство весеннего наста[18]. – А козел или тем более лось ломают его копытами, режут ноги…
Трескучий выхлоп мотора расстрелял утреннюю тишину деревни, и через сугробы, накатанные зимой вдоль огородов, снегоход вынесся за околицу.
Лес, накрытый засиневшим небом, еще держал в себе ночные сумерки, легкие тени и тишину и сразу сузил пространство до небольшой просеки, по которой и покатил снегоход. Снег бился из-под его мягких гусениц фонтанами, веером рассыпаясь сзади, поднимал метельную завесу. Ребята, прячась за ветровое стекло, пытливо вглядывались в опушку леса, заснеженное пространство впереди и по сторонам.
17