А новообразованный чёрный пояс я снимать не стала, пусть металл-защитник так и живёт на пузе, хотя снимать его придётся время от времени — во избежание инфицирования (очень уж плотно поясок прилегает к коже, ещё заведётся какая бактерия). Пусть питается от меня или от того, что служит ему пищей для поддержания формы и сил… и помогает нам с Мунисой существовать в этом странном мире.
…Наставником оказался немолодой (кто бы сомневался) мужик с ампутированной правой рукой, чуть ниже локтевого сустава, вблизи — вылитый шестидесятилетний голливудский звездюк, как же его там звали, из фильма «Жиголо». Поражённая сходством, я не стала таращиться глаза в глаза, мало ли как незнакомец воспримет наглость простолюдинки, зато присмотрелась к моторике. Руку он потерял давненько… Откуда следует? Даже одной рукой этот экземпляр весьма ловко управлялся с окружающим миром, так что недостача конечностей почти не замечалась, а на это требуется много времени, не так ли?
Он представился как воспитатель Аглин, ведьмак школы господина Наварга. Из дальнейшей речи стало ясно, что он является повелителем двух стихий — воздуха и воды, а также — моим воспитателем на весь оставшийся срок моего обучения, наставником теоретических основ магии и прочая, и прочая… Господин Аглин начал общение с того, что велел Мунисе раздеть меня донага. Затем, подобно лекарке и наставнику Лодару, осмотрел все доступные обзору части тела, похмыкал, покачал головой, внимательно осмотрел чёрный пояс, но не прикасался к нему явно из чувства самосохранения, после чего вышел вон с обещанием вскоре вернуться.
Не думаю, что после раздевания меня сочли подходящей кандидатурой на танец у шеста, но я так и не поняла, что именно пытаются рассмотреть среди моих мощей все эти непонятные ведьмаки? А также хотелось бы понять, вместилищем чего считают моё новообретённое тело прочие заинтересованные лица? Не зря же я обдумывала ту странную фразу о некоем «вместилище». Мадам лекарка обронила пару слов при осмотре, мол, «странное вместилище вы избрали». Кто эти «вы»? И почему они «избрали»?
Дальнейшая жизнь моя протекала по неизменному сценарию — визит к лекарке, двухчасовые процедуры, причём, их высокий смысл никто не торопился озвучивать. Затем это чёртово распитие противных эликсиров, числом от трёх до пяти… с неизменной помощью воспитателя, который всего-навсего держал меня воздушной петлёй, не утруждаясь уговорами потерпеть или открыть ротик. Затем учёба, завтрак, визит к лекарке, где мною занимался какой-то старик в синем балахоне, снова учёба с воспитателем, опять лекарка, обед, учёба, лечение, ужин, лечение, свободное время, лечение и отбой… Шесть ежедневных визитов в больничку не давали расслабиться, зато хорошо мобилизовали меня на учёбу — так я пыталась отстраниться от памяти о лечебных процедурах, вызывавших тошноту при одном звуке открывающейся двери в лазарет.
По истечении трёх недель, здешняя грамота перестала быть тайной за семью печатями, и я начала читать вполне бегло, однако реальный смысл прочитанного частенько ускользал от меня — в силу незнания многих элементарных вещей. Поэтому постоянное присутствие воспитателя ощущалось крайне важным.
Ещё в первый день Муниса сообщила, что каждому ученику полагался свой воспитатель, поскольку не все адепты «школы господина Наварга» принадлежали к собственно «господам» и в силу происхождения не обладали нужной полнотой информации об окружающем мире.
Я быстро усвоила простую истину — без терпеливого учителя быстро врасти в незнакомое общество невозможно, а господин Аглин был живым воплощением вселенского терпения и миролюбия. Честно скажу, на его месте сама давно пристукнула бы такого почемучкина, как я. Господин же мой воспитатель ни йоту не изменял ровному настроению, нисколько не бесился от дурацких вопросов, с ангельским терпением по десять раз повторял одно и то же, если в этом была необходимость, и его слова (пусть и не сразу) всегда находили путь к моему разуму.
Его отношение было неизменно спокойным и в какой-то мере даже уважительным, если так можно выразиться. Моё свободное время воспитатель занимал тем, что просил меня манипулировать металлическими изделиями с использованием «магии металла». Я открещивалась от самого понятия, терпеливо пытаясь донести до его сведения, что не вижу пресловутых магических силовых линий, что в данном случае само понятие «магии» ускользает от моего понимания и что нет у меня «магического зрения» истинных ведьмаков! Что работа с металлом всегда соотносится только с моим собственным воображением, тактильными ощущениями и основана только на них! Что я не могу работать с железяками без прикосновения, только силой, как делают все нормальные ведьмаки! Словом, было весело нам обоим.