Однако утром Луиза к своему ужасу поняла, что в замкнутом ограниченном пространстве у нее не будет возможности уединиться.
Нет, Гейдж не произносил ни слова, и именно поэтому Луиза всем существом ощущала, как между ними вырастает стена отчуждения, подобно тому, как на горизонте собираются свинцовые тучи, предвещая бурю. И казалось, ни он, ни она не могли ничего с этим поделать — оставалось только ждать, когда буря наконец разразится. И в этом напряженном молчании тянулись томительные часы.
Поскольку Луиза совершенно ничего не смыслила в том, как готовить на дровах, Гейджу пришлось самому побеспокоиться и о завтраке, и об обеде. Они вели себя подчеркнуто вежливо, словно два малознакомых человека, вскользь обмениваясь ничего не значащими фразами и избегая смотреть друг другу в глаза.
К вечеру у Луизы начали сдавать нервы. Гейдж сидел у огня в кресле, не обращая на девушку ни малейшего внимания, и был занят тем, что старательно затачивал на точильном камне нож. Непрестанное, методичное и заунывное движение лезвия взад-вперед по камню сводило Луизу с ума, точно по ее сердцу скребли наждачной бумагой. Это было невыносимо!
Луиза сидела, тупо уставившись на листок с незаконченной фразой, над которой тщетно билась вот уже четверть часа. Наконец, отшвырнув в сторону авторучку, она порывисто вскочила с места.
— Душно, — заявила она. — Пойду пройдусь.
— Не сейчас. Слишком опасно, — абсолютно спокойно отозвался Гейдж, даже не удостоив ее взглядом.
Луиза едва не расхохоталась, хотя по ее потемневшим глазам было понятно, что ей совсем не до смеха.
— Я недалеко, — заверила она его, направляясь к двери. — Дойду только до ручья.
Гейдж, одним прыжком оказался рядом с ней, и путь ей вдруг перегородила его рука, а другая тяжело легла на дверь.
— Я сказал «нет», — рявкнул Гейдж, и его горячее дыхание обожгло ей щеку.
— Пожалуйста! — пролепетала она, чувствуя, как у нее перехватывает дыхание от подступивших к самому горлу рыданий. — Выпусти меня. Я хочу выйти отсюда!
— Нет, — с трудом выдавил он из себя, взяв ее за плечи. — Ты что, не понимаешь, что это опасно?
— Это глупо, — пробормотала она, чувствуя, как горячая волна желания захлестывает ее. По какому праву ты взял на себя роль моего опекуна? Ведь я тебе даже не нравлюсь.
— Ну что ты, милая, ты мне очень симпатична, — хриплым шепотом произнес он. — В том-то все и дело. — С этими словами он привлек ее к себе. — Иди ко мне.
С уверенностью человека, который знает, чего хочет, Гейдж обнял Луизу и поцеловал в губы. Луиза хотела было возмутиться, но, услышав гулкое биение его сердца и почувствовав вкус его губ, страстных и требовательных, поняла, что ей хочется, чтобы эти руки никогда не выпускали ее из кольца объятий. Луиза поймала себя на том, что больше не способна контролировать свое поведение; ей хотелось одного — чтобы этот поцелуй длился вечно. Настолько сладок он был. Она закрыла глаза, утопая в блаженстве.
Страсть… Она давала знать о себе странной пустотой внутри, теплом, разливавшимся вместе с кровью по жилам, огнем, разгоравшимся в его чреслах; страсть туманила взор и лишала рассудка. Гейдж понимал, что надо остановиться… Задержав Луизу в дверях, он преследовал только одну цель — вразумить ее. Но сейчас она была так близко, он касался ладонями ее шелковистой кожи. От благоухания, исходившего от ее волос, кружилась голова…
Со стоном Гейдж оторвался от ее губ, но только затем, чтобы осыпать поцелуями ее щеки, подбородок, шею. О, какое наслаждение вот так ласкать ее.
Гейдж уже представлял ее обнаженной, лежащей на кровати, представлял, как руки Луизы судорожно изучают его тело, уже слышал ее страстные всхлипы, собственное прерывистое учащенное дыхание… Почти не отдавая себе отчета в том, что делает, Гейдж просунул руку под ее свитер.
— Я хочу тебя, — хрипло простонал он. Слова эти, казалось, вырвались у него помимо воли. Но теперь, когда она находилась в его объятиях, скрывать свое возбуждение дольше было невозможно. Его рука замерла на талии девушки, указательным пальцем свободной руки он приподнял ее подбородок, заставив откинуть голову, и заглянул в глаза Луизы. Нежно коснувшись пальцем ее нижней губы, Гейдж прошептал:
— Позволь мне ласкать тебя, милая… прошу, не говори «нет»… Я не вынесу этой муки.
Луиза смотрела на него широко распахнутыми глазами, угадывая желание в каждой черточке его лица. Гейдж безумно желал ее, но ему важно было, чтобы она сознательно сделала свой выбор. Он не хотел, чтобы она потом раскаивалась, упрекала его в том, что поддалась минутному искушению, не ведая, что творит…