***
Слава Дамблдору, неделя быстро пролетела, теперь можно было отправляться к Луне. Теперь я смогу ей задать все вопросы, которые меня мучают. Быстро собравшись, я поцеловала мамочку и папочку, который отвел меня к Лавгудам. Первой выскочила на порог Луна и схватила меня за руку. Сразу стало намного спокойнее на душе, как будто она озарила меня благодатью.
— Ничего не пугайся, — сказала мне Луна. — На колени не становись и отвечай на все вопросы.
— Да, Видящая, — забывшись, ответила я, за что сразу же получила легкий шлепок. — Прости, Луна, я постараюсь так больше не делать.
Какая она хорошая, совсем не такая холодная и жестокая, как в легендах. Я уже сколько ошибок совершила, а она меня даже ни разу не… Очень хорошая она, сразу видно, что Великая. Я вошла в гостиную и сразу присела в глубоком книксене, потому что увидела там много дам. Там сидели даже две Легендарные Леди, если бы не приказание Луны, я точно опустилась бы перед ними на колени, потому что они же Легендарные.
— Встань, Джинни, — сказала мне Пандора, мама Луны. — Присядь к нам, вот возьми чаю.
Я немножко боялась близко подходить к взрослым. С одной стороны, нельзя же, а с другой — они же сказали. Чувствуя, как слезы подступают к горлу, я опустила голову, но Луна будто почувствовала, подтолкнула меня и сказала:
— Джинни, надо делать то, что сказала мама и эти тети. Важно только это и ничего больше, понятно? — она старалась сделать строгий голос, но я все равно чувствовала ласку.
— Да, Луна, — я механически присела в книксене и сделала, как сказала Великая.
— Пандора, я вижу, ты не шутила, — сказала одна из женщин, в которой я узнала Стальную Августу, это святая бабушка Невилла.
— Да какие тут шутки, — вздохнула мама Луны.
— У меня такое странное ощущение, что девочка на колени хочет встать, — сказала еще одна женщина, которая выглядела в точности, как Свирепая Амелия.
— Можешь даже не сомневаться, сейчас ей, видимо, Луна запретила, — улыбнулась святая Пандора.
— Да, мамочка, — сказала Луна, придерживая меня за руку.
— Кто же так искалечил психику ребенку? — спросила Свирепая Амелия.
— Ее память из далекого будущего, тетя Амелия, — проговорила Луна. — И это страшное будущее, но пока все, что она вспомнила, сбылось.
— Ты повзрослела, Полумна, — сказала святая.
— Понимаете, тетя, мне пришлось, потому что для Джинни мое слово, слово Гермионы, Гарри, даже Невилла — истина в последней инстанции, — проговорила Луна и погладила меня по голове.
А потом меня начали спрашивать. Сначала по истории, а потом по наукам и… ну… Свирепая Амелия вместе со Стальной Августой очень хорошо умели расспрашивать, и в какой-то момент мне стало страшно. Я почувствовала, как будто меня поймала Служба Порядка и теперь допрашивает, чтобы потом отправить на Перевоспитание. Одна девочка у нас в спальне рассказывала, что когда допрашивает Служба Порядка, то возникает ощущение, что все хорошее в жизни закончилось и ничего больше не будет, кроме слез и боли. Вот такое и у меня возникло ощущение в этот момент. Просто стало очень-очень страшно.
— Тетя Амелия, тетя Августа, остановитесь, пожалуйста, — попросила Луна, с силой разворачивая уже сжавшуюся меня к себе и заставляя прижаться. — Вы ее пугаете, она может в обморок упасть от страха.
— Ах ты ж, — сказала святая Августа. — Забыли, что это ребенок, а ведь она рассказывала об их карательных органах! Конечно, она испугалась.
— Ты посмотри, какое доверие… — прошептала святая Амелия.
Потом меня с Луной отослали в комнату, чтобы я немного пришла в себя и перестала дрожать. Луна меня гладила, а я ее спрашивала о том, что услышала дома. Она меня слушала и отвечала, гладя по голове. Мне становилось так легко и спокойно, что я, кажется, уснула.
***
— Августа, я не понимаю… Девочка хорошая, яркая и у нее, кажется, нет клейма.
— Нет у нее клейма, у единственной из Уизли.
— Бедный ребенок, ты видишь, как она смотрит на Луну.
— Да, дочка говорила мне, что им иногда страшно от такого доверия и обожания. Ладно, что у нас по рассказу?
— Если исключить пафос и передергивание победившей стороны, ближайшее будущее у нас невеселое, хорошо, что девочка знает про крестражи и где их искать.
— Отдел Тайн занимается?
— Да, и Фадж задергал задницей, хорошо понимает, чем ему грозит возрождение Волдеморта.
— Да оно всем грозит. А что за Кровавые Перья Розовой Жабы? Девочка говорила об этом, как об обычном наказании в Хогвартсе, как такое может быть?
— Скорее всего, перевранная история, но я сейчас же сообщу своим, пусть проверят Амбридж.
— Кстати, ты заметила, девочка очень боится, но в любой момент готова к боли?
— Заметила… Это ненормально для ребенка, очень ненормально, может, ее целителям показать?
— Сейчас пока нельзя…
***
Стоило мне проснуться, как Луна вытащила меня на улицу, и вскоре мы вдвоем играли в снегу. В этот момент я забыла, что она Великая, мы были просто девочками. Кидаясь снежками, лепя снежные фигуры и катаясь на санках, мы провозились очень долго, даже начало темнеть, и тогда нас позвала домой мама Луны. Она совсем не сердилась, и у нее был очень нежный голос. Святые уже разошлись, наверное, по своим святым делам. Поэтому нас накормили ужином и уложили спать.
Потом еще несколько раз к Луне приходили святые, чтобы меня допр… расспросить по некоторым деталям. Так проходили каникулы, на которых Луна учила меня не бояться. Ну, сначала ее мама спросила меня, почему я так боюсь.
— Понимаете, я много сделала неправильно, боюсь, что все наказания, которые я не получила, сложатся, и тогда я не выдержу, я очень плохо переношу боль, даже кипящее масло перенести не смогла.
А святая Пандора схватилась за сердце и объяснила, что раз мне так это нужно, то я должна записывать в тетрадочку, что я сделала неправильно и как за это нужно наказать, а потом раз в день показывать им. Ну, Луне и ее маме. И если я действительно сделаю что-то плохое, то меня накажут, а если нет, то должна буду скушать конфетку.
— Знаешь, доченька, это ее святой называть надо, — сказала святая Пандора Луне, когда прочла тетрадку.
========== О дружбе и недружбе ==========
Возвращаться в школу было очень радостно. Ведь в школе все очень понятно, и Великие рядом. Я обнаружила, что мне намного спокойнее рядом с Великими, чем дома. Не знаю, отчего так. Тетрадку я аккуратно веду, но Луна каждый раз говорит, что «вот за это наказывать нельзя». Мне сложно, потому что я же нарушаю предначертанные ритуалы, а Великая говорит, что все правильно, и от этого несоответствия иногда хочется плакать. А в поезде я еще поговорила с Гермионой о братиках и том слове. Они же семья и должны быть самыми-самыми, а они не такие. Если раньше я могла объяснить поведение братиков, то сейчас совсем не могу. А еще Луна мне рассказала, что я должна быть всегда чистой, кушать аккуратно, а не как Рон, потому что то, как ведет себя Рон, на самом деле противно Идеалам Света. Это сложно! Очень сложно! И хочется плакать… Правда, я знаю, что слезы ничего не решат и никого не смягчат, профессор Макгонагалл мне это очень хорошо показала.
Я долго сомневалась и не могла решиться, а потом написала в тетрадку все сомнения. И даже наказание написала, хотя у меня очень дрожали руки. Когда мы приехали в школу, на следующий день Гермиона собрала нас опять в заброшенном классе. Гарри был очень нам рад, а Невилл смотрел на меня странно, как будто я что-то героическое сделала. Но я же не делала, наверное? А потом Гермиона попросила у меня тетрадку. И я отдала, потому что она же Великая, она лучше знает.