Как вырезают из горла фальшивую медь —
Кровь, что свернулась, что больше не учится петь
Как же не петь, как не славить свои берега?
… Кровь моя, где же твои заливные луга
В этой реке невысокой на вид
Два или три этажа без подвальных
Слышишь, звенит колокольчик трамвайный
Слышишь, уже не звенит, не звенит
Сколько же вечности этой на вид
Как посмотреть, если с лодки, то много
Светишь фонариком – длится дорога
Путают весла сигнальную нить
Если с моста осторожно, слегка
Только взглянуть, так чтоб капля зрачка
Не соскользнула в свое отраженье
Видишь – себя повторяет движенье
Круг на воде продолжает кружить
Может быть рыба? Все может быть…
Два берега соедини
Река весеннего завета
Чтоб сухогрузы наше лето
На Бабье озеро свезли
Да не растают снегири
И сосны и земля под ними
Вот только на круги свои
Пловец не выплывет отнынеИ мы услышим – тишина
Такая долгая, как нота
Что взята с высоты моста
Звучит, не требуя полетаДва берега соедини
Две ночи, что вовек бессонны
Река, да будут твои волны
У основания землиДва берега соедини
Выбор
2
Украина, ты ждешь стихов
Ждешь веселых до срока дел
Очарованных чумаков
Переливчатых женских тел
По Днепру за степной лиман
Пересыпется чешуя
Ходит рыба-налим в капкан
Есть у рыбы-налим стезя
Мимо черных ям, что ко дну
Мимо синих гор, что все дым
Украина, тебя одну
Научился любить налим
И покуда его несут
На плечах своих рыбаки
Видит родины красоту
Видит сети и челноки
Украина, каких врагов
Ждешь до срока, считая дни? —
Ходит рыбы налим остов
Гладят рыбу налим угли
3
Любимая, так холодно – апрель
Играет солнце в зайчика и волка
И с жизнью продлевает канитель
И кажет звезды на краю колодца
Вот звездочет – зачем он среди звезд
Вне отдалений и скупых расчетов
А вот поэт – зачем он не поет
В предверьи чувств, в предчувствии полета
Любимая, не мне тебя будить
Минуют не года – минуют жизни
Отчизна, но какая из отчизн
Отчизн так много, остаются числа
И длится ночь… На линии одной
Луна и ты, и никакой преграды
Заламывая мир над головой
Вышагивать у мира за оградой
Что выбор мой, когда повсюду ты
Украина, окраина Орды
Ольга Ильницкая
Где волны лижут по-собачьи
сухие пальцы берегов,
чужая птица часто плачет
над влажным шорохом шагов.
Мне это место всех дороже.
Здесь неподвижны небеса.
Здесь спит на осторожном ложе
морская зябкая коса.
И здесь я вижу над водою
фигуры в светлых облаках.
Но солнце белою рукою
их превращает в тлен и прах.
Я родилась с печалью острой.
Мне девяносто лет и дней.
Я скоро буду в море остров.
И стану – луч среди теней.
Море знобит. Небо давит на горы и годы.
Дышит земля застоявшимся воздухом злым.
Холодом ночь подгорчила целебные воды.
Их, как микстуру, глотает простуженный Крым.
Белого света достанет на всех, кто устал.
Всех, кто в пути отходил и желанья, и ноги.
С каждой петлей симеизской летящей дороги
каменной Кошки пугающий вижу оскал.В хищном разломе застыла татарская мышь. Крымская память – как стены без окон и крыш.
Март
Вновь мартовской капелью
Пропитан воздух синий,
Из точек состоящий
И закругленных линий.
Небес набухли двери,
В сугробах зреет плеск.
Как шерсть на мертвом звере,
Я потеряла блеск.Зима
Купола в полночный час
наполняет город,
чтобы пить с утра из чаш
молоко и холод.
В полдень кашель, к ночи свист,
шпоры гололеда…
И зима свой острый рис
сыплет всем за ворот.
Колкий ветер, словно вор,
отбирает голос,
хлещет сдуру и в упор,
схватывает горло.
Спазм такой, что не сглотнуть,
бес его б попутал!
Студит спину, дует в грудь
и цинкует купол.
Город словно береста
в съежившейся коже, —
не прочтешь с его листа —
вышибает слезы…
Опять стихи идут, как эшелон
из прошлого – военного, скупого.
…Вновь мама ждет отца с реки, улова
к обеду ждет. И варится рассол
для огурцов с небритыми щеками.
Сижу-гляжу и думаю о маме,
И слезы, как горох, стучат о стол.
Моя весна еще так далеко:
Мне девять лет, смешлива, угловата.
Мой папа принесет в ведре улов!
Он радугу прибьет гвоздем над хатой!
И скажет бабушка, прикрыв глаза рукой:
«Спасибо, сын! Какой улов богатый».