— Мы найдем его, — успокоил я ее. — Но у вас есть и другие друзья, Алан и Берт, например.
— Алану нет до меня дела. Одно время я думала... нет, не хочу говорить о нем. И Берт Грэйвс мне не друг. Он хочет на мне жениться, но это совсем иное дело. Нельзя свободно чувствовать себя с человеком, который хочет на тебе жениться.
— По всему видно, что он любит вас.
— Я знаю, что любит.
Миранда вздернула круглый гордый подбородок.
— Именно поэтому я не могу свободно чувствовать себя с ним. Поэтому он и надоел мне.
— Вы страшно требовательны, Миранда.
— Ну и наболтала же я здесь.
— В жизни никогда не получается все так, как хочется, сколько ни прилагай усилия. Вы романтик и эгоистка. Когда-нибудь вы шлепнитесь на землю так, что можете сломать себе шею. Но я надеюсь, что вы изменитесь.
— Я уже сказала вам, что была высокомерной сучкой, — произнесла она более легко и весело. — Будут дополнения к диагнозу?
— Не будьте самонадеянны со мной. Вы однажды уже пытались.
Она широко раскрыла глаза в притворной застенчивости.
— Это вы про вчерашний поцелуй?
— Не стану вас уверять, что мне это не понравилось. Понравилось, но я разозлился. Я не привык, чтобы меня использовали в своих целях.
— И какие же это преступные цели?
— Не преступные. Просто уловки студентки-второкурсницы. Могли бы придумать способ получше, чтобы завлечь Тэггерта.
— Оставим его в покое, — отрезала она, но затем смягчилась. — Это очень рассердило вас?
— Страшно! Примерно вот так!
Я обнял ее за плечи и поцеловал в губы. Ее рот был приоткрыт, тело было холодное и твердое. Она не сопротивлялась, но и не ответила.
Я заглянул в ее дикие зеленые глаза. Они были искренни и прямодушны, но вместе с тем какие-то мрачно-глубокие. Я поразился тому, что скрывалось в этой глубине.
— Я вознагражден.
Она рассмеялась.
— По крайней мере, ваши губы. На них помада.
Я вытер рот носовым платком.
— Сколько вам лет?
— Двадцать. Достаточно для ваших преступных целей. Вы считаете, что я веду себя, как ребенок?
— Вы — женщина.
Я медленно обвел взглядом ее тело, округлые груди, бедра, мягкие волосы и прямые стройные ноги, пока она не стала проявлять неудовольствие.
— А это налагает определенные обязательства, — добавил я.
— Знаю, — осуждающе согласилась она. — Знаю, но не могу взять себя в руки. Вы многое повидали в своей жизни, не правда ли?
Это был вопрос девочки, но я ответил вполне серьезно.
— Очень многое. Я посвятил себя познанию человеческой жизни, поступков, людей.
— А я мало что видела. Мне жаль, что я так рассердила вас.
Она неожиданно потянулась ко мне и поцеловала меня в щеку. Я почувствовал разочарование. Таким поцелуем обычно награждают дядюшку. Ладно, я старше ее на пятнадцать лет, но Берт Грэйвс на целых двадцать. Разочарование не проходило. Внезапно послышался шум приближающейся машины, потом шаги в доме.
— Это, наверное, Берт, — прошептала Миранда.
Когда он вошел, мы находились достаточно далеко друг от друга, но он посмотрел на меня обиженно и вопросительно, а затем сразу же овладел собой. Но и после этого у него между бровями сохранились три морщинки, выражавшие неосознанную тревогу. У него был вид невыспавшегося человека, однако двигался он быстро, решительно и необычно мягко для грузного мужчины.
— Хэлло! — кивнул он Миранде и сразу же обратился ко мне: — Ты что-то сказал, Лью?
— Ты достал деньги?
Он поднял туго набитый портфель из темной кожи, открыл его ключом и вывалил содержимое на кофейный столик — множество прямоугольных пачек, обернутых в бумагу.
— Сто тысяч! — объявил он. — Тысяча пятидесятидолларовых банкнот и пять сотен сотенных. Один бог знает, что мы будем с ними делать.
— Пока положим в сейф. Здесь в доме есть сейф?
— Да, — ответила Миранда, — в кабинете отца.
— Кроме того, необходимо организовать их охрану в этом доме.
Берт резко повернулся ко мне.
— А ты?
— Я не собираюсь оставаться тут. Вызови одного из помощников шерифа. Для этой цели они и существуют.
— Миссис Сэмпсон не позволит пригласить мне их.
— Позволит. Она хочет, чтобы дело передали в полицию.
— Боже, она сошла с ума! Я не могу всерьез принять всю эту чепуху, но позвоню туда.
— Сходи туда сам, Берт.
— Почему?
— Потому что есть основания утверждать, что это дело рук кого-то из домашних. Кое-кто в доме может заинтересоваться твоим разговором.