Пустынными горными дорогами мы спустились к морю. Падлер поставил машину под брезентовый тент. Как только мотор заглох, стал слышен шум волн, набегавших на песок. Падлер поднял меня за воротник и поставил на ноги. Я заметил, что ключ зажигания он спрятал в карман.
— Не шуми, — предупредил он меня, — если еще не хочешь получить.
— Ты смелый парень, — ухмыльнулся я. — Нужно иметь немало мужества, чтобы избить человека, находящегося под дулом пистолета.
— Заткнись, паскуда.
Он ударил меня по лицу вспотевшей ладонью.
— Надо быть очень смелым, чтобы ударить человека со связанными руками.
— Заткнись, — угрожающе проговорил он, — или я заткну те6е пасть.
— Это не понравится мистеру Трою.
— Заткнись и пошевеливайся!
Он схватил меня за плечи, развернул и вытолкнул из-под брезента. Мы находились на прибрежном конце пирса, стоящего над водой на сваях. Позади нас на фоне неба вырисовывались темные силуэты нефтяных вышек. Ничто не двигалось, кроме волн и помпы на другом конце пирса. Мы направились туда. Падлер шел сзади меня. Доски под ногами были кривые и плохо подогнанные друг к другу. Сквозь щели просматривалась мрачная поверхность воды.
Когда мы отошли метров на сто от берега, я стал различать поднимающуюся и опускающуюся, словно коромысло, помпу. Рядом с ней находился сарай для инструментов, дальше было только море.
Падлер отпер дверь сарая, снял с гвоздя фонарь и включил его.
— Садись сюда, фраер.
Он качнул фонарем в направлении тяжелой скамьи, стоящей вдоль стены. С краю были привинчены тиски и находились разные инструменты: клещи, гаечные ключи и ржавый напильник.
Я уселся на скамью. Падлер закрыл дверь и поставил фонарь на бочку из-под масла. Его лицо, освещенное снизу, мало походило на человеческое. Его нельзя было винить в том, что он делает. Он был дикарем, случайно заброшенным в человеческие джунгли, машиной для драки. Но я обвинял его, и на это у меня были свои причины. Найдя способ, я должен был рассчитаться с ним.
— Тебе, наверное, немного неудобно? — обратился я к нему.
Он либо не услышал меня, либо не счел нужным ответить.
Он торчал у пирса, как пень, и не собирался отваливать. Словно груда мяса перегораживал он мне путь к двери. Слушая стук и скрежет помпы и шум воды, разбивающейся внизу у сваи, я обдумывал все, что было известно мне об этом первобытном человеке.
— Тебе, наверное, немного неудобно? — повторил я.
— Заткнись!
— Поступаешь, как с арестантом, да? Обычно все было наоборот, не так ли? Ты сидел в камере, а тебя стерегли.
— Я сказал заткнись!
— Как много тюрем ты повидал, кретин?
— Прекрати, ради Христа! — рявкнул он. — В последний раз предупреждаю.
Тяжело ступая, он приблизился ко мне.
— Нужна большая смелость, — продолжал я свое нытье, — чтобы бить человека, у которого связаны руки.
Он ударил меня ладонью по лицу.
— Твоя беда в том, что ты еще желторотый, — усмехнулся я. — Так говорила и Марти. Ты ведь и ее боишься, не так ли. Падлер?
Он стоял, загораживая свет.
— Я убью тебя, слышишь, убью, если ты будешь продолжать! Я прикончу тебя, слышишь?
Слова быстро слетали с его губ. В уголках рта появилась слюна.
— Но мистер Трой будет недоволен. Он сказал тебе, что я должен остаться цел и невредим, помнишь? Так что ты ничего не сможешь со мной сделать, понял. Падлер?
— Я оборву тебе уши! — пригрозил он.
— Если бы у меня были свободны руки, ты бы не смог этого сделать, сопляк несчастный.
— Это кто сопляк?
Он вновь отвел назад руку для удара.
— Ты, трижды проклятая скотина! Это ты и есть, кретин поганый! Ты годишься только для того, чтобы избивать связанного человека!
Он не стал бить меня, а достал из кармана складной нож и открыл его. Его маленькие свинячьи глазки покраснели и извергали искры. Разговаривая, он брызгал слюной.
— Вставай! — приказал он. — Я покажу тебе, кто скотина и кто кретин.
Я повернулся к нему спиной. Он перерезал веревки, стягивающие мне кисти, и спрятал нож. Затем развернул меня к себе лицом и встретил быстрым ударом правой, который, к счастью, миновал мою голову. Я понимал, что силы у нас неравные. Изловчившись, я ударил его в зубы, и он отлетел в другой конец сарая.
Пока он возвращался, я схватил со скамьи напильник. Конец его был тупым, но выбирать не приходилось. Держа его в правой руке, я ударил Падлера в висок. Попятившись, он недоуменно пробормотал:
— Ты меня ударил...
— Сейчас ты ослепнешь, Падлер. Финский моряк в доках Сан-Педро научил меня, как ослепить противника.