Ижорских мужиков тоже многих сослали в Сибирь. Раскулачивали. Отец мой уцелел, потому что сам отдал всё в колхоз: и лошадей, и коров – за месяц до раскулачивания, как чувствовал. Одно время мама работала в садике, да потом уволилась. Когда маме работать? У неё семья девять человек: старенькая бабушка, тётка моя – родная сестра отца, отец, нас, детей, пятеро. И пожар пережили, и стройку, и раскулачивание – время тяжёлое. А тут ещё – война.
22 июня 1941-го день такой был красивый, солнечный! Мы не сразу поверили, что пришла беда. Говорили: «Да какой ещё сюда может прийти немец. Финны рядом были – и к нам не пришли, а немец тем более не придёт». Кстати, и не звали мы их финнами – звали «чухнами».
1 сентября мы ещё пошли в школу, но она очень скоро закрылась. Первое время стали коммерческое масло продавать (оно было дороже обычного), и нас троих – Татьяну Торопову (моя одноклассница и однофамилица), меня и Тосю Петрову – родители послали в Ленинград за коммерческим маслом. Мы поехали, купили его, а в «Колизее» шла картина «Истребитель». Масло-то мы купили, ну а как же в кино не сходить? Вышли из кино, пошли на пристань «Смольный». А нам говорят: «Всё, уже пароходы не ходят – во Мге немцы». Пошли на Московский вокзал – поезда не ходят: «Во Мге немцы». А уже вечер, поздно. Мы сели на трамвай (трамваи № 7, № 27 ходили до Рыбацкого). Кольцо было у Рыбацкого моста (через Славянку, в войну там был КПП). Татьяна Торопова говорит, что у больницы, на улице Цимбалина, в бараках её тётка живет. Доехали мы до Цимбалина и пошли искать. Бараков много, а в каком из них Танина тётка живёт, племянница не знает. Случайно нашли, остались там ночевать. И тут начались первые обстрелы. Это было так страшно! Мы всю ночь не спали. А как рассвело, пошли пешком домой. Мамы наши с ума чуть не сошли – ну как же: ребятишки пошли за маслом и не вернулись. Вот так началась для меня война. Уже был октябрь. В первых числах октября немец пришёл в село Ивановское, к реке Тосне. Раньше там была большая церковь. Первый парашютный десант был сброшен в посёлке Понтонном. Но там стоял батальон, он не дал приземлиться этим немцам. Война началась очень страшно.
8 сентября была последняя разводка мостов. Больше мостов не разводили, и в Неве, прямо напротив нас встали два военных корабля. Немец держал ориентир по этим кораблям, он здесь нас всё время обстреливал. Прямо под нашим окном разорвался снаряд, и всё было в осколках. Тётка, отцова сестра, была верующая, во время обстрела она держала в руках крест, и осколки пролетели между ней и крестом, упали на трюмо, а она осталась жива. До сих пор в стене есть место, пробитое осколками, мы не закрываем его, бережём, как реликвию. Рядом с нашим домом стоял двухэтажный дом, и, когда бомбили, бомба упала в туалет, но не разорвалась. Однажды немец бомбил почту. Мы сидели в подвале почты, а снаряд попал в соседний дом. На почте стены толстенные, и мы остались целы.
Со мной во время войны и не такие чудеса творились! Ещё когда поезд ходил до Ижоры, отец работал не то в Рыбацком, не то в Обухове – ездил на этом поезде. Только раз в неделю он приезжал домой. Мама отоваривала карточки и готовила отцу баночки, пакетики, чтобы он мог с собой взять и там готовить. Он приехал, а солнечный-солнечный день был! Взял он эти пакетики и пошёл на поезд. Но кое-что забыл, и мама отправила меня на станцию: «Беги скорей, отдай отцу». Я догнала отца, передала ему всё, и он уехал. А немец в это время начал обстрел. Я побежала. На мне платьице было с юбкой клёш, много клиньев. Я бежала, юбка на мне развевалась, и мне осколками оборвало платье. Юбка превратилась в лохмотья, а я осталась жива! Вот какая доля секунды меня спасла?!
Во время войны в Ижоре все копали окопы. И у нас, и у соседей в огороде были окопы. Однажды во время бомбёжки я почему-то побежала в соседний окоп. Рядом с ним, в ручье, разорвался снаряд, и меня взрывной волной отбросило. Хорошо, что не ранило осколком, а только контузило. Мама меня домой понесла. При контузии больно шлёпает волной. Очень тяжёлое состояние! Зрение, слух, голос у человека могут пропасть. Но у меня через какое-то время всё восстановилось. Просто нужен покой. Мама принесла меня в дом, уложила на кровать и велела всем вести себя тихо, не шуметь, меня не беспокоить, ни охать ни ахать. Я полежала и вскоре пришла в себя.