День 22 октября был тревожным - нас встретил изготовившийся противник, а мы вступили в схватку с ходу на незнакомой местности и в тумане, не понимая, откуда что грозит. Туман мешал только утром, с восходом солнца он рассеивался, но уже с утра начались потери.
А потом территория возле Вальтеркемена украсилась пушистыми одуванчиками разрывов, если смотреть на них издали и сверху. Подошедшие сюда низом, мы принесли этот букет одуванчиков и разбросали его по полю. Да, после первого молчаливого появления полк разговорился, стал вставлять свои слова сперва редко, а потом чаще, переходя на густые басовые ноты.
В этот день наш полк подбил 4 танка, а сам потерял сгоревший "студебеккер", две поврежденные автомашины, 5 убитых, 20 раненых. В числе убитых оказался старший лейтенант Дозоров, командир взвода управления второй бригады, ранены лейтенант Воробьев из первой и старший лейтенант Клюев из шестой батарей.
Итоги дня для нас тяжелые. Но задача дня выполнена - мы закрепились.
Вечером майор Ширгазин отпустил меня на ОП.
- Что там случилось у тебя? - недовольно спрашивал Ширгазин по телефону, когда я вернулся на наблюдательный пункт.
- Основное орудие - Старовойтова - придется, ремонтировать: хромает и появилась течь из противооткатника - мы не заметили сгоряча. Основным орудием я сделал второе. А это выйдет из строя через несколько выстрелов.
Ширгазин выругался.
- Слушай задачу...
Задача состояла в том, чтобы пройти в Вальтеркемен и связаться с батальоном на его западных окраинах.
Утром - в городке.
Связь дотянули до кирхи. С рядовым Весниным разыскали КП батальона, разместившийся на первом этаже двухэтажного кирпичного дома, метров триста за кирхой.
Я представился.
- Майор Сазонов. Где ваш НП?
- Думаю занять на кирхе.
- Добро.
На моей карте красным карандашом майор пометил положение своих подразделений и полка в целом.
Вальтеркемен сплетает две дороги: одна шоссейная, другая железная, обе идут на Гумбиннен и далее - на Кенигсберг. Направление их - на северо-запад. Здесь же течет неширокая река Роминте. Оборона городка выпячивается вперед, в сторону противника, и немцы могут попытаться выбить нас из него. Тем самым они выровняют линию фронта и получат свободу маневра по шоссе, проходящему через населенный пункт.
Кирха небольшая, но оказалась просторной внутри, чтобы вмещать верующих Вальтеркемена. Внутренность каменного строения проста. Высокие стены побелены, потолочное перекрытие отсутствует, на деревянном полу несколько рядов скамеек для прихожан. У противоположной от входа стены, поделенной на два этажа, - кафедра для священника и большой орган, создающий впечатление торжественности. За органом - лестница, ведущая в комнату за ним и далее на колокольню. Башня колокольни деревянная. Площадка наверху - около четырех квадратных метров, окна - на все четыре стороны.
Чтобы не демаскировать НП, на колокольню я разрешаю подняться одному разведчику со стереотрубой и связисту с телефонным аппаратом, остальные размещаются в комнатке за органом.
Окна на колокольне вставлены низко, стоять в рост нельзя. Наблюдатель сидит на футляре стереотрубы, а связист на полу, свесив ноги в лестничный проем. Отсюда видны ранее пристрелянные цели и большой участок впереди, который со старого НП не просматривался. Я начинаю пристрелку.
- Как дела, десятый? - это спрашивает комдив по телефону.
- Хозяина нашел. Устроился на верхотуре.
- Ладно. Я нахожусь на твоей линии, можешь вызвать меня в любое время. Если понадобится - поможем.
Спускаюсь вниз - нам принесли завтрак. Наверху остается Данилов.
На завтрак - каша и чай. В каше - куски мяса и свиного сала. Чернухин, наш повар, добавил в нее трофейную солонину. Чай кажется приторно-сладким, он густо пахнет лимоном - тоже трофейные добавки. Питанием солдаты довольны. Они тщательно выскребают из котелков, прячут ложки за голенища сапог или в вещмешки. Потом пьют чай.
- Жить таперича можно...
- И хата неплохая - из камня, не сразу снарядом прошибешь...
- У них тут то камень, то кирпич, взять хотя бы поселок, где развернулись.
- Живут люди... Деревянных изб не делают, от них чуть что - пожар.
- Крыши и те черепичные.
- Лесу нехватка - вот и додумались.
- Леса у них есть, не в этом дело. А посмотри на дороги - везде асфальт или дресва да гравий. В твоей деревне, Веснин, чем улица покрыта?
- В моей? Сейчас не знаю, а раньше была тоже заасфальтирована... коровьими лепешками.
Солдаты ржут:
- Вот - лепешками... До асфальту вашей деревне далековато.
- Может, и далеко, а кирпич мы уже собирались делать. И карьер подыскали, о печах для обжига подумали, да не пришлось...
- Кирпич для такого дела нужен...
Солдаты мечтали о послевоенном переустройстве. Их впечатления на чужой земле превращались в планы на будущее.
А пока:
- Веснин, подмените сержанта Данилова.
- Есть.
Данилов докладывает о результатах наблюдения:
- Тот танк, что вчера пушки сторожил, опять показался. Вышел из-за бугра и стоит.
Необходимость подняться наверх дошла до меня.
Наблюдательный пункт на кирхе существовал трое суток.
В первый день четвертая батарея вела огонь самостоятельно - танки выходили то в одном, то в другом месте. Неодновременность их действий позволяла воздействовать на цели последовательно. Подключались пятая и шестая батареи. Я наблюдал работу пятой и шестой и по просьбе комдива стал вносить коррективы, видя разрывы сбоку с ничтожно малым коэффициентом удаления. А потом вызывал огонь сам - уже пристрелянных батарей.
На второй день комдив возложил на меня управление огнем дивизиона полностью. А обстановка была сложной.
С утра за пеленой редеющего тумана возник шум моторов, хорошо слышный на колокольне, а затем стали различимы силуэты машин: слева три, пять перед нами, справа - еще две. Танки ползли к ранее пристрелянным нами рубежам, рассчитывая опрокинуть нашу пехоту одновременным ударом, но получили отпор. Заградительный огонь встал по всему угрожаемому фронту. Другие дивизионы полка бдительно охраняли свои участки. Повторенные несколько раз, танковые атаки все были отбиты артиллерией. Немцы не подступились к Вальтеркемену.
На третий день у противника в дополнение к танкам появилась артиллерия, подошла пехота. Их артиллерия противопоставила свой огонь, воздействуя на передний край, на ближнюю глубину, на район наших наблюдательных и командных пунктов. Открытое хождение стало опасным. Снаряды рвались и в городке вокруг кирхи.
Сложность обстановки заставляла нас смотреть непрерывно сразу в трех направлениях. И мы демаскировали себя. После подозрительной близости первого разрыва перед кирхой я отправил людей вниз, оставив только телефониста. Потом разрыв послышался сзади кирхи, в саду. Третий снаряд разорвался на крыше - осколки прошили деревянные стены башни и раздробили участок черепичного перекрытия. На площадке нас не задело.
Рядовой Веснин в это время зачем-то поднимался по лестнице вверх. Его ранило - осколок пробил руку.
Пришлось убираться всем вниз, не ожидая прямого попадания в башню. Но колокольню немцы разрушать не решились, да и в окнах мы перестали показываться.
День заканчивался. Я доложил обстановку комдиву.
- Оставайся там, потерпи до наступления темноты. Потом позвоню.
Рядового Веснина отправили в санчасть, а сами оставались до утра.
Утром огонь по кирхе возобновился, и нам пришлось из нее убираться совсем.
Трехсуточное пребывание на колокольне осталось заметным для меня событием - там впервые удалось корректировать огонь дивизиона.
Новая задача
Сперва были получены схемы с участками подвижного и неподвижного заградительного огня (ПЗО и ИЗО), которые готовятся только в обороне. Они не вызвали удивления или какого-то поворота в настроениях: наступление продолжается, а теперь временно переходим к обороне.