- Ничего не видно - туман...
- Ну, дорогой, пора перестать ему удивляться, через час-второй развиднеется.
- Вас понял: работаем по второму варианту. - Да.
Разговор этот состоялся до артподготовки, начавшейся в 9 часов утра.
А погода действительно никуда. Безветрие и туман. Зимняя промозглая сырость.
Прошедший с вечера дождичек, впитавшийся в верхнюю корочку снега, сменился легким морозцем. Наползла муть, растворившая дальние предметы, сделавшая все одинаково серым, невидимым, превратившая нас в слепцов, она досадой заползала в наши души. Перестрелка, редкая в такое время, затихла совсем, перестала беспокоить людей в ранние, сладкие для сна часы, все остановилось, примолкло, ожидая приближения рассвета.
Тишина, однако, была обманчивой. Нельзя верить тишине и покою на переднем крае - покоя не было. Утром, в 6 часов, пехота бесшумно проникла в первую траншею немцев и не обнаружила там никого. Первая траншея была пуста! Не видя, мы могли зря бить по первой траншее, бессмысленно тратить снаряды. Поэтому вступал в действие вариант номер два, исключавший из зоны огня первую немецкую траншею.
В первый день боя, 13 января, главную полосу обороны противника прорвать не удалось.
Мы устремились тогда за пехотой, поднявшейся в атаку, и подошли к своей цели номер тридцать. Кирпичная стена дома, где находилась цель, была разрушена - все живое рядом не могло уцелеть.
За второй траншеей пехота попала под пулеметный огонь и залегла. Мы заняли подвал, а сохранившиеся обломки стен использовали как прикрытие для наблюдения. В этот день продвижения не было, безуспешен был и день второй. Огневые позиции не менялись. На третий день после спланированного огневого налета пехота поднялась и захватила деревню...
Деревня стояла в глубине обороны и разрушению не подверглась. Строения выглядели целыми, в них сохранилось еще тепло от протопленных печей, хотя двери не везде прикрыты. В большом одноэтажном доме, бывшем офицерском клубе, мы рассматривали немногие предметы, оставшиеся после немцев, и фотопортрет Гитлера под стеклом, висевший на торцевой стене. Там мы получили по радио команду: остановиться и вернуться обратно. Полк свою задачу выполнил. Мы вернулись в распоряжение родной дивизии, находившейся в резерве.
Наша дивизия введена в бой с рубежа реки Инстер только 20 января. Пилькаллен, захваченный в первые дни, был пройден, а вновь введенные части устремились на юго-запад...
Через два дня узнаем о взятии Инстербурга и о поспешном бегстве немцев из Гумбиннена, оказавшемся в тылу нашей армии. 23 января левый сосед дивизии завязал бой за Велау.
Теперь мы редко видели огневиков. Огневые взводы существовали независимо от командира батареи. Они следовали со старшим офицером батареи, оставляя комбату роль стрелка и корректировщика. Он двигался с пехотой и выполнял задачи переднего края. Он не всегда знал положение ОП, не имел точных координат, и только приблизительность района позволяла ему назначать исходные данные. Поймав простым глазом или биноклем разрыв своего снаряда,, пристрелкой определял ОП. Данные пристрелки с поправками на метеоусловия давали топографическое положение батареи. Расходовалось чуть больше снарядов, но исключалось несколько этапов подготовительной работы.
23 января вечером мы остановились на северном берегу реки Прегель. Командиры пятой и шестой батарей получили задачу от комдива раньше, а меня он задержал:
- Твоя работа сегодня особая - пойдешь с батальоном пехоты. Пехота переходит реку Прегель, захватывает фольварк Редерсбрух и удерживает его до подхода главных сил. Связь по радио с батареей и со мной. Готовность через 30 минут.
Вопреки моим ожиданиям немецкие траншеи на южном берегу реки никем не охранялись - мы не встретили там никого. Батальон бесшумно прошел траншеи, приблизился к фольварку, окружил и вошел в него. Там нас не ждали.
Пожилая хозяйка лет 65-ти, еще энергичная женщина, зажгла керосиновую лампу (электричество не действовало), предоставила обширную комнату и большой стол русским.
Над картой склонились командир батальона и его помощники. Радисты устроились рядом. Я воспользовался светом, чтобы сориентироваться и подготовить данные для первых выстрелов.
Батальон занял круговую оборону.
Рядом проходил проселок, соединявший фольварк с Велау и Патерсвальде на востоке, а на западе, выходя на шоссе, - с Фришенау. Железная и шоссейная дороги на склонах к реке были нами пройдены и не просматривались. Для связи немцы использовали проселок, на котором видны свежие следы транспорта. Мы контролировали несколько дорог, идущих из Велау и Патерсвальде на запад.
К северному торцу дома под углом буквой "Г" примыкал сарай, между домом и сараем оставался проход. На стыке, в 15-20 метрах от прохода, оказалась выемка, яма, где я устроился со своими управленцами.
Ночь, а пристрелка необходима. Управляя по радио, одним орудием я нащупал проселок в сторону Велау и записал там неподвижный заградительный огонь (НЗО). Затем перенес огонь на другую сторону фольварка, ограждаясь с двух сторон от возможных атак противника.
Мы с радистом ушли в избу - на улице холодно. Связь поддерживается непрерывно, штыревая антенна рации раскрыта. В избе отогреваемся, наблюдаем за действиями пехотного штаба.
Привели пленного немецкого солдата в белом халате. Он ранен в живот, а насколько серьезно - не видно под халатом. Немца сняли с вездехода, направлявшегося из Велау на запад. Водитель убит, а его попутчик сидит с нами рядом. Его допрашивают. Он отвечает на все вопросы майора Жукова через переводчика, говорит о нумерации и численности обороняющихся здесь частей. Он не запирается, и видно, как страдает от раны, с трудом удерживаясь на деревянном табурете. Его пакет будет изучен позднее.
Мне любопытно, как легко выкладывает немец сведения, составляющие военную тайну, не придавая им значения.
Допрос окончен. Его сведения нужны командиру батальона заранее, хотя еще ничего не началось. Он прикидывает, каким станет бой, как сложится "представление".
Немецкий штаб не дождался прибытия вездехода и не получил пакет. Там подняли тревогу и приказали атаковать фольварк.
Атака началась со стороны Велау.
- Давай сюда, комбат, - приказал Жуков. Моя батарея - "Волга" открывала огонь из всех орудий. Вместе с ней огонь пулеметчиков батальона положил немцев на землю. Последовала контратака и дружное "ура" наших, обративших врага в бегство. Человек пять взято в плен. Этих людей разместили в яме рядом с моими управленцами.
Соседство неприятное. Но пленным солдатам давно надоело воевать.
Последовала атака с запада - батарея снова включилась в работу.
Долговязый немец высунулся из ямы и энергично грозил кулаком атакующим.
- Вот еще помощник нашелся. Зетц! - прикрикнул я на него. Тот испуганно сполз вниз.
Атака была отбита.
Жуков был рядом и наблюдал за работой.
- Теперь атаку можем ждать отсюда, - сказал он и показал на север.
По северному полю я пристрелялся дивизионом. По дороге из Велау наползало серое пятно. Бронированная машина. После нескольких выстрелов "Волги" снаряд бьет по броне. Машина остановилась.
Жуков доволен, я это чувствую, не глядя на него.
- Хорошо, комбат. Нужна справка за цель?
- Не надо.
К нему подходят. Он отдает распоряжения:
- Дорогу на Фришенау заминировать.
- Пэтээровцев и САУ - в сторону леса.
- Сорокапяткам бить только наверняка.
- Закрепиться всем: не к теще на блины пришли.
Потом отбивались с двух сторон: с востока и запада одновременно. Немцы, должно быть, договорились. Зазвучал весь дивизион, а батальон ощетинился. Немецкая батарея открыла огонь по нам. Снаряды рвались на территории фольварка, какие-то угодили в дом и сарай, разбросали черепицу на их крышах. Теперь укрыться можно только в наспех отрытых щелях, постройки опаснее. Назначив необходимое число снарядов, мы отсиживались в ячейках.