У каждого свое. Пушкарев (надо же было именно такую фамилию дать пехотинцу во плоти), тот все посматривал вперед, где при ярком солнечном свете возникали в шахматном порядке поросшие травой макушки дотов-великанов. Как же прогрызть такой орешек? Вероятно, этот вопрос сидел занозой в голове Василия Пушкарева.
— Да, в лоб идти жутковато… — произнес вслух Василий. — А придется, другого пути нет.
— Надо это чудище перво-наперво ослепить, бить по глазам, — вступил в разговор молчун Кеша Шиверский. — Дымок пустить.
— А глазки-то твои дымок и закроет. Будешь лупить в белый свет, как в копеечку? — спросил Колька. — Да, задал нам задачку командарм…
В таких вот разговорах и прошла вся дорога к переднему краю, который был подтянут к самому вражескому укрепрайону.
И командарм, и гвардии рядовой заняты были одной неотвязной мыслью. И это хорошо. Теперь надо раскинуть умом, все рассчитать до мельчайшей подробности и ударить по «неприступной позиции» раз, но наверняка, без осечки и, главное, без лишних жертв, которых тоже было ой как много… Может быть, именно зрелость суждений, продуманность действий, оптимальность решений и были характерной чертой боевого сорок четвертого. Гвардия теперь знала, что не только военный талант полководцев, но и отвага в сочетании с трудом, полным мысли всех воинов, выигрывают битвы.
…Шумилов не ошибся, сделав ставку на сталинградцев. В этих одержимых ребятках дух Сталинграда вошел в их кровь и плоть. Так что подзарядиться было у кого.
Для примера возьмем того же Кольку Красюкова. Когда он узнал, что под Ленинградом погиб в бою его отец, тут же покинул хату и, несмотря на протесты матери, пошел воевать. А передовая была от родного крыльца рукой подать. Дал пешака и оказался на окраине Бекетовки, у балки Купоросная, где окопалась и насмерть стояла та самая 422-я Дальневосточная, ставшая после Сталинграда 81-й гвардейской стрелковой дивизией. И как-то сразу вписался в боевой ритм ее жизни.
Потом, уже в миру, гвардии генерал-майор Иван Константинович Морозов в своих мемуарах напишет о Кольке:
«На позиции нашей дивизии гитлеровцы бросали крупные силы. Враг засыпал нас снарядами, бомбами и минами. То и дело приходилось откапывать друг друга в разрушенных траншеях и землянках. Отряхнувшись, бойцы брали в руки винтовки, пулеметы, противотанковые ружья и яростно отбивали атаки противника.
В эти напряженные дни Сталинградской битвы проявились удивительные способности Николая Красюкова. Он был неистощим на разного рода выдумки. Из подручных материалов и дерна молодой сапер мастерил ложные танки, причем так искусно, что с воздуха их невозможно было отличить от настоящих. Чтобы создать видимость горящих танков, он набивал их половой, обливал мазутом, укладывал под них мины. И как только поблизости падал вражеский снаряд или бомба, „танк“ взрывался и начинал дымить.
Гитлеровские бомбардировщики шли на эту „приманку“, делали по нескольку заходов, тратили боезапас впустую. Так Красюков с товарищами отводили удары, предназначенные для нашей пехоты».
Здесь же, на волжском бережку, у красюковской команды родилась еще одна идея: ставить на танкоопасных направлениях целые полосы минно-взрывных фугасов. Саперы рыли в земле выемки, закладывали туда мины, а поверх их ставили бутылки с горючей жидкостью «КС», их почему-то называли «гранатой Молотова». На этих полосах не раз подрывались фашистские танки. Труд, полный мысли, приносил и другие плоды.
Немец, отступая, устраивал всякие каверзные ловушки. Как-то, проделывая проходы в проволочном заграждении, Колька со своей группой обнаружил совершенно незнакомые мины противника. Позже узнал, что звалась такая мина, кажется, «шпринген». Очень опасная штука, с донным взрывателем. При первом знакомстве с ней Колька был ранен. Ошибся по незнанию. А вообще-то сапер ошибается только раз. Но судьба все же смилостивилась — выжил наш Колька на сей раз…
И вот сейчас, шагая с друзьями к новичкам, сапер продумывал ход беседы. Он непременно покажет, как следует обращаться с таким коварным устройством. Достанет из торбочки припасенный на этот случай образец, вроет его в землю, разравняет бугорок и своими огромными, но такими чуткими руками продемонстрирует, как надо осторожненько извлекать и обезвреживать этого самого «шпрингена»…
Сталинград был первой ступенькой в мастерстве сапера. А вот Курская дуга была второй. Сотни противотанковых и противопехотных мин были поставлены его натруженными руками. И, видимо, не один вспыхнувший или подорвавшийся там вражеский танк можно смело записать на его боевой счет.