Отец, не поднимая на меня глаз, улыбнулся.
– Любовь это понятие, неподдающееся никакой логике. Её нельзя понять, её можно только почувствовать. А почему ты спрашиваешь? Влюбился?
Я прислонился к косяку.
– Я не знаю. Я запутался. В голове так много мыслей, что она превращается в огромную кастрюлю, – я уставился в потолок. – Умом я понимаю, что любви не существует, что то, что мы называем любовью, – всего лишь химия, разброс гормонов, но как эти гормоны контролировать, если я не хочу любить, потому что страдаю от своей любви, не хочу любить, но вынужден?
Отец отложил отвёртку и навалился грудью на стол.
– Дополнительные занятия по биологии не пошли тебе на пользу. Ты смотришь на мир через биологические, медицинские, если угодно, термины, но жизнь гораздо проще в одних аспектах и сложнее в других. Всё совсем не так, как описывают в учебниках, поверь. Мы поговорим с тобой, когда я закончу, – он открутил шуруп, – а пока займи свою «кастрюлю» чем-то кроме подготовки к экзаменам, стихи почитай, что ли. А то так и сойти с ума недолго.
В комнате я схватил с полки первую попавшуюся книгу и завалился на кровать. «Лирическое отступление» под авторством Асеева сулило много строк, как я думал, о «чудных мгновеньях, явлениях её», но, прочитав первые семь стихотворений, разочаровался: не в поэте – в самой сути поэзии, которая, согласно вещаниям учителей литературы, поднимает из наших глубин разнообразные чувства – от любви до ненависти, от удовольствия до боли – находит отклик в любой, даже чёрствой душе, но я оставался равнодушным и, позёвывая, уже собирался закрыть книгу, однако, зачем-то пробежался по первому четверостишью восьмого текста:
«Нет, ты мне совсем не дорогая;
Милые такими не бывают…
Сердце от тоски оберегая,
Зубы сжав, их молча забывают». [1]
Я захлопнул поэму и прислушался к собственному сердцебиению: отклик, обещанный учителями, найден.
В тот момент я не догадывался, что через неделю выучу это стихотворение наизусть и пронесу его строчки через всю жизнь.
[1] – цитата из стихотворения Асеева
Глава десятая
Ботанический сад
На экскурсию в Ботанический сад наш класс взяли довеском.
– Я умру тут от скуки, – простонала Светка и, поменявшись в лице, затрясла меня за руку. – Смотри, смотри, смотри! Это что, его отец?
Я выглянула из-за спины одноклассника Павлика: к нашей толпе, слабо контролируемой учителем биологии, приближались Смирнов и незнакомый мужчина.
– Точно отец, – прошептала Светка, рассматривая их с другой стороны, – посмотри, они же одинаковые!
Я снова выглянула. Никита был чуть ниже ростом, без залысины и морщин, но в целом Светка права: отец и сын одинаковые.
– Слушай, Лилька, – она продолжала трещать, – Смирнов-то, похоже, в «генетическую лотерею» выиграл. Если он будет так выглядеть через тридцать лет, считай – повезло.
– Что такое «генетическая лотерея»? – хихикнула я.
– Это, когда ближе к пенсии сохранились все зубы и часть волос, – гоготнула она в ответ. – Иннокентий сказал.
Павлик, за чьей спиной мы прятались, обернулся и засопел.
– Прости, – я похлопала его по плечу и выпрямилась. – Перестань пялиться, увидят же!
– Ой, Лилька. Смирнов в старости будет занудным и лысым, но всё равно симпатичным.
– Прекрати, – ответила я, зажимая рот ладонью.
– А вот и его мама, – сказала Светка, – я видела её вчера в школе.
Я улыбнулась высокой, худой женщине с тёмными волосами, собранными в пучок. Она стояла чуть поодаль от нас и, встретившись со мной взглядом, отвернулась.
– Ты не понравишься ей.
– Почему?
– Судя по друзьям Смирнова, ей нравятся только те, кто поступает в медицинский. А ты отказалась.
– Нас сейчас выгонят, – сказала я, опустив подбородок, чтобы не засмеяться.
– А где Лена?
А Лена, пока мы представляли, каким Смирнов станет мужчиной, уже о чём-то с ним разговаривала. О чём-то весёлом, видимо: он улыбался во весь рот.
– Они просто друзья, – приободрила меня Светка.
– Я знаю.
Не говорить же ей, что друзей не провожают до дома и не играют им на гитаре на переменах.
Экскурсии не получилось: профессор не выдержал шуток и болтовни безудержных выпускников, и через полчаса мы разбрелись по Ботаническому саду: кто-то прогуливался, кто-то, как Светка и Иннокентий развлекали одноклассников анекдотами, а я стояла столбом и рассматривала какой-то цветок. Вернее, притворялась, что рассматриваю: мой пустой взгляд проходил мимо него.
– Красивый, правда?
Я оглянулась. Справа от меня улыбался отец Смирнова.