Из покрытого шрамами рта Уго вырвалось нечто вроде изумленного кудахтанья, когда между ним и девчонками горой воздвигнулся заслон в лице разъяренной Оуны. Но, быстро оправившись, он со спокойно решимостью схватил её за руку с очевидным намерением убрать метиску с дороги.
Не тут-то было - похоже, всколыхнулась преисподняя! Широченная узловатая пятерня с глухим шумом врезала по лицу человека без ушей. Тот отступил на шаг, но тут же согнулся пополам после жестокого пинка вподдых. А спустя четверть секунды он уже беспомощно распластался на полу, а метиска победно оседлала его ноги, скрутив руки на груди.
Склонившись над ним, с растрепавшимися волосами она выкрикнула Уго прямо в лицо:
- Ни-ет! Ни-ет!
Это напоминало рык зверя.
Жоаким был донельзя перепуган. Он собственными глазами видел, какие тяжелые грузы таскал Уго, и знал, что тот был необычайно силен. Подвиги метиски привели его в ужас.
Но та вдруг, разметив в разные стороны руки-ноги, взвилась в воздух и мешком грохнулась в дальнем углу. У Уго тоже были в запасе кое-какие приемчики. Он уже, подскочив, как мячик, принял стойку, ожидая второго раунда. Оуна, разинув слюнявый рот, утыканный пожелтевшими зубами, взвыла нечеловеческим голосом. Она, ничего не видя перед собой от охватившей её ярости, устремилась на противника, пренебрегая какой бы то ни было тактикой, напоминая обезумевшее животное, нацеленное только на убийство.
Уго два раза подряд встретил её сокрушительными ударами носком сапога по лицу. Метиска с кровоточащей физиономией выглядела после этого ужасно, напоминая что-то вроде геркулесового сложения пьянчужку в фазе буйного проявления белой горячки. Запыхавшись, она, тем не менее, без колебаний бросилась в третью атаку и каким-то образом изловчилась схватить своего врага за горло. Оуна вынудила его отступить на десяток шагов, не обращая внимания на град ударов коленом, сыпавшихся по её животу. Лицо Уго синело буквально на глазах...
И тут раздался сухой треск, метиска слегка пошатнулась на слоновьих ногах. Ее руки бессильно опустились, и вся её туша безвольно рухнула по пол.
Застывший в страхе Жоаким переводил по очереди взгляд с беспомощно раскинувшегося огромного тала няньки на Марту, выросшую на пороге с карабином в руках, из дула которого все ещё струился дымок.
Уго же, прислонившись к стене, пытался с трудом восстановить дыхание. На инкрустированном полу вокруг Оуны тягуче расползалась лиловатого оттенка лужица крови.
- Уго, - холодно произнесла Марта, - вытри потом здесь.
Человек без ушей молча кивнул. Два-три раза глубоко втянув в себя воздух, он наклонился над внушительных габаритов трупом и взвалил его на плечо. С этой ношей он и покинул помещение.
Близнецы, воспользовавшись развернувшейся баталией, смылись.
Спустя несколько часов Уго вышел на охоту за девчонками, углубившись в этих целях в лабиринт замка.
Как и в первый раз, он вернулся, неся в охапке яростно отбивавшуюся от него близняшку.
- Оставь меня! - вопила та, корябая ему лицо ногтями. - Оставь меня в покое!
Когда приблизились к лаборатории, она обмякла и спокойным голосом произнесла:
- Я ухожу.
И сразу же потеряла сознание. А когда её положили на стол, чтобы ввести сыворотку, девочка была мертва.
Она лишила себя жизни... сознательно. А остальные близнецы в это время плясали бесенятами за дверью, припевая:
- Отлично сделано! Отлично сделано!
Уго рванулся было в их сторону, чтобы приволочь кого-нибудь еще, но Марта жестом остановила его.
- Бесполезно, - вымолвила она. - Они поступят точно так же одна за другой. Вижу только один выход.
- Какой? - с замиранием сердца тихо спросил Жоаким.
- Уезжаю с Лизой. Хочу устроить её в безопасное место, выведя из-под влияния сестер.
Все необходимые распоряжения Марта сделала по телефону.
После обеда прибыл фуникулер, чтобы забрать её. Она вышла с больной дочкой в руках, завернутой в кучу одеял.
- Я вернусь, - бросила она Жоакиму. - А пока компанию вам пусть составит Уго.
И она последовала за своим верным слугой, несшим на плече тяжелый чемодан.
Жоаким, понурив голову, заперся в лаборатории. Густой туман пропускал снаружи в окна лишь слабый рассеянный свет. Все лампы были зажжены. Когда сияние от них потускнело, биолог понял, что вагон подвесной канатной дороги начал спускаться вниз. Ученого охватило толскливое чувство полного одиночества.
Полегчало лишь тогда, когда послышались шаги возвращавшегося под аккомпанемент пощелкивавшего бича Уго.
В отсутствие Марты и Лизы возобновились кошмары первых ночей, проведенных им в Пуррах.
Но теперь сон гнала от него не паучиха Ванда. Та, кстати, давно уже не появлялась в покоях. Должно быть, нашла себе логово подальше от близняшек, гонявшихся за ней.
Пять уцелевших девчонок стали совершенно невыносимыми. Полностью предоставленные теперь самим себе, они носились где им заблагорассудится, сбиваясь ночью в шумные ватаги. То и дело в самых различных местах раздавались их сухие и скрипучие смешки. Они шептались, карабкались по лестницам, пели какие-то совершенно абсурдные песенки, скакали на одной ноге в зале для стражи, где они мелом разграфили пол для весьма усложненной игры в классы, обозначив квадраты: НЕБО, АД, ЧИСТИЛИЩЕ, МАЛЫЙ и БОЛЬШОЙ КОСМОС, ЭФИР. Встречались там и совсем незнакомые слова, почерпнутые ими в старинных книгах типа: ШАШАСРАРА, АЖНА, ВИШУДДА, а также совершенно непонятные магические знаки, смахивавшие на кольца змеи.
В качестве дополнительных предметов, использовавшихся для бросков в этом странном развлечении, значились: человеческий позвонок, игральная кость, кусок черепицы, погремушка и несколько монеток античных времен.
И Жоаким был вынужден всю ночь вслушиваться в скрежет летавших по плиткам погремушки и человеческого позвонка. Или же девчонкам вдруг взбредало в голову скрестись в его дверь, припевая при этом:
ОСТАЛСЯ С НОСОМ ЖОАКИМ,
СТАРИК-ПЕДАНТ ТЕПЕРЬ ОДИН.
И снова - бездушные смешки, а затем сумасшедшая беготня.
Наконец они принялись за орг. Сначала тыкали в инструмент одним пальцем, и ученый нередко резко просыпался весь в поту оттого, что в барабанную перепонку начинали ввинчиваться одна-другая пронзительные ноты, за которыми следовала адская какофония звуков. Потом сказалась их исключительная одаренность, и близнецы стали играть, повинуясь инстинкту; своими ловкими пальчиками они умели извлекать из пяти клавиатур фантастические симфонии. Они сочиняли мотивы невероятной, неземной красоты. Но это великолепие несло в своем величии что-то невыносимое. И Жоаким часами прятал голову под подушку, чтобы только не слышать извергающиеся каскады звуков и аккорды, которые выворачивали его разум наизнанку.
А крикливые голоса уже выводили хором:
НИПОЧЕМ РАССТОЯНЬЯ И ЗВЕЗД ЦВЕТНОЙ ХОРОВОД,
СКОРОСТЬЮ МЫСЛЬ ПОБЬЕТ СВЕТОВУЮ.
НИПОЧЕМ СТРАДАНЬЯ, И ПУСТЬ СЕБЕ МАТЬ РЕВЕТ,
СИЛА МЫСЛИ УБЬЕТ ЧУЖУЮ.
И эта нескладная песенка на сей раз не несла в себе какого-то темного и непонятного смысла. В ней явно сквозила чудовищная угроза "чужой", то есть малютке-Лизе, для которой Марта искала надежное от них укрытие. Близнецы были явно наделены поистине фантастическими способностями. Они уже не раз доказывали это практическими делами. И, судя по всему, они были полностью уверены в том, что и на очень далеком расстоянии сумеют добиться успеха и постепенно умертвят свою сестру - нормального ребенка.