Переплетенные пальцы девочек, казалось, были прикованы друг к другу. А тем временем беспрерывно двигавшееся живое кольцо постепенно увлекло Уго с собой за пределы зала. Кончилось тем, что он был вынужден вернуться назад, вытирая потные руки о штаны. Затем у него вырвался полный гнева жест, и он покинул помещение. Немигающие глаза, похоже, никак не могли оторваться от девочек.
- Пойдемте, - участливо обратился к ней, еле дыша, пожилой ученый. Давайте уйдем отсюда, Марта.
Но, не услышав от неё ответа, он также остался на месте. И в этот момент послышалось какое-то странное перешептывание, будто близнецы, собираясь затянуть песню хором, начали "распеваться" с закрытыми ртами. Мало-помалу, почти неуловимо, оно переросло в нестройный гул, в котором уже можно было выделить некоторые, пусть пока нечеткие, глуховатые, но слоги. Губы девочек двигались строго синхронно, хотя и практически незаметно. Они с нарастающей быстротой все время повторяли на каком-то совершенно неизвестном языке нечто вроде заклинания типа "ФУЛМЕН, ФУЛМЕН, ФУЛМЕН".
Замок содрогнулся от фантастического по силе удара грома. Вдоль человеческой цепочки вихрем проскочил огненный шар. Все люстры разом погасли.
В наступившей темноте хор продолжал бубнить: "ФУЛМЕН, ФУЛМЕН..." Небо снаружи словно разметало в стороны густыми сиреневыми снопами. Второй огненный шар прокатился вдоль нескончаемой ленты, составленной из десятков и десятков голоногих девчонок, чьи лица с закрытыми глазами светились неземным блаженством. Жоаким с трудом сдержал готовое сорваться с губ восклицание изумления, - со всех близняшек в один миг слетели волосы.
Вернулся Уго. Он привязал на грудь лампу, а в правой руке держал нечто, напоминавшее громадный меч, который он, должно быть, изъял из коллекций оружия в одном из помещений замка. Его продолжало обуревать желание любой ценой разорвать цепь близнецов, а посему он подошел к паре девчат и обеими руками замахнулся своим страшным оружием.
Уго опустил его изо всех сил в промежуток между ручонками. Сверкнула ослепительная искра, и меч, как показалось, отскочил к самому потолку. Уго же повалился навзничь. Его лампа медленно подкатилась к ногам Жоакима.
Биолог, трясясь от охватившего его ужаса, подобрал её и направил пучок света на человека без ушей. Молния поразила того насмерть, и он лежал, жутко оскалившись, с вылезшими из орбит на почерневшем лице глазами.
Марта вдруг принялась кричать что было мочи, не замолкая ни на минуту, возможно, стремясь развеять своим пронзительным воплем весь этот кошмар, как гасят пожар пенистой струей из шланга. Ее протяжный вой закончился на высокой, уже нестерпимой для человеческого уха ноте, оборвавшись икотой. Она, шатаясь, упала в объятия полуобезумевшего от испуга ученого.
Снова зажегся свет. Люстра, мигнув несколько раз, наладилась.
Близнецы по-прежнему безостановочно двигались мелкими шажками. Их лишенные волос головки сверкали от дождя, попавшего на них, несомненно, при пересечении террасы. Голые ножки оставляли влажные следы на каменных плитах пола. Жоаким в ужасе отпрянул при одной лишь мысли, что дождик-то снаружи, радиоактивный. Головы-кругляши детишек начисто лишились глаз, ушей, ртов. Теперь они представляли собой просто шары, завернутые в оболочку из ровной и гладкой кожи. Девочки превратились в одноликую толпу, - у них исчезли даже руки. Мягкие их части вросли друг в друга, образовав единое, длиннющее и без каких бы то ни было стыковок туловище змеи. Ускорившийся процесс клеткообразования интегрировал всех близняшек в один организм. Произошла воистину фантастическая метаморфоза как результирующая из молнии, яда, плоти умершей девочки и ещё сотни биохимических случайностей, в результате которой на свет появилось совершенно новое существо.
Жоакиму претило смотреть на дальнейшее развитие этого процесса. Чудовищность происходившего убила в нем любые проявления научной любознательности. Он увлек за собой Марту, вытолкнув её в коридор, и заперся с ней в лаборатории.
Надрывался телефон, причем, наверняка уже давно, поскольку разбушевавшаяся гроза его заглушала. Ученый, проводив хозяйку замка до кресла, куда она бессильно рухнула, снял трубку. Сказал:
- Да?
На другом конце провода кто-то затараторил на том самом динамичном языке, который он так и не научился понимать.
- Перейдите, пожалуйста, на венерианский, - попросил он. - У телефона Жоаким.
Ему пришлось напрячь все свои голосовые связки, чтобы перекричать адский шум грозы. На звоннице из-за разгулявшегося не на шутку ветра одновременно гудели все колокола.
Отовсюду доносился звон разбившихся оконных стекол и грохот с силой распахиваемых дверей.
Собеседник Жоакима замолк на минуту, затем спросил:
- Могу я переговорить с шефом?
- Марта нездорова, - ответил биолог.
- Сильно?
- Э-э-э... не очень. Это всё нервы, гроза...
- Да, и неслыханной, притом, силы. Молнии будто избрали замок своей целью - так и бьют в него. У вас там, наверху, всё в порядке?
От этого человеческого, полного доброго участия голоса на душе у Жоакима как-то полегчало.
- Уго погиб от молнии, - сообщил он. - Я... может, было бы лучше забрать нас отсюда. А то находиться тут становится просто невыносимо.
- Это в такую-то непогоду? Да это же равносильно самоубийству, старина. Ветер живо перевернет... Постойте! Вы сказали, что Уго...
- Погиб, - повторил ученый.
Внезапно с оглушительным треском вспыхнули яростным пламенем все окна, электросеть вторично вышла из строя. Шум был настолько сильным, что Жоаким даже толком не услышал его. Ему показалось, что барабанные перепонки не выдержали нагрузки, и ученый плашмя упал на пол.
Некоторое время он пролежал в этом положении, прикрыв голову руками. Наконец до его слуха стали доходить неясные шумы. Что-то слабо зашевелилось совсем рядом. Он страшно перепугался и принялся на ощупь разыскивать потерявшуюся в суматохе лампу. Осветил снопом света участок вокруг себя. Звук, оказывается, исходил от скрежетавшей по каменному полу болтавшейся на шнуре телефонной трубки. Он приложил её к уху, произнеся несколько раз подряд: "Алло!" Но его попытки восстановить связь успехом не увенчались.
Биолог взглянул на Марту. Молодая женщина лежала в кресле неподвижно. Выглядела как покойница. Потрясенный Жоаким принялся щупать пульс. Убедившись, что она жива, ученый облегченно вздохнул.
- Оставайтесь на месте! - приказал он. - Я сам займусь всеми проблемами.
Но какими именно? Он куда-то побрел, сам не зная толком зачем, постоял в нерешительности, наконец, вроде, принял какое-то решение.
Найдя зажигалку, он задействовал три старых-престарых керосиновых лампы. Затем, подхватив заброшенный Мартой в угол по возвращении в замок чемодан, напихал туда кое-что из своего личного гардероба, а также несколько платьев из числа находившихся в комнате молодой женщины.
- Уходить, - шептал он, как заклинание. - Немедленно прочь отсюда.
Биолог обежал взглядом шкаф, где при низкой температуре хранились образцы тканей, взятых в свое время Мартой у дочки. Вытряхнув из чемодана часть белья, чтобы освободить место, он все же подошел к холодильнику и, малость поколебавшись, открыл его, вытащив несколько пробирок.
Но его тут же стали одолевать сомнения. Что-то было явно не в норме. Они были теплыми! Присмотревшись повнимательней, ученый состроил гримасу. Под давлением газов вылетели пробки. А все содержимое, судя по запаху, прогнило. Тогда он решительно забросил их вовнутрь холодильника, так и не решив для себя: опечалило ли его это открытие или же, наоборот, освободило от тяжкого бремени на душе. В любом случае одно было ясно: этому дьявольскому эксперименту впредь не бывать.