его действиями руководила лишь жажда мести. Но потом, с головой окунувшись в болото манипуляций судьбами домашних животных, появилось нестерпимое желание предпринять хоть что-нибудь, посильное для обычного человека без влияния и связей. Чувство тревоги усиливалось. Пытаясь отвлечься, Назар взял в руки гитару, но кисть так и повисла в воздухе, не решаясь ударить по струнам, - Назар не знал такой песни, которая смогла бы отразить нынешнее состояние его души. Обычный способ выхода из депрессии впервые подвел его. Назар убрал в чехол бесполезный музыкальный инструмент, накинул жилетку и покинул квартиру. Выйдя из подъезда, Назару сразу показалось, что прохожие смотрят на него как-то не так, то ли с подозрением, то ли с удивлением, поэтому он отмел в сторону изначальную идею просто погулять по улицам и завернул в ближайший магазин. Он часто заходил в него за продуктами со списком, составленным матерью, знал в лицо всех продавцов и со всеми здоровался. Сразу устремившись к стеллажу с алкогольной продукцией, Назар на секунду застыл в замешательстве, прислушиваясь к потребностям своего организма. Организм потребовал коньяк, и, взяв первую попавшуюся бутылку с пятью звездочками, Назар направился к кассе. Обычно, крепче пива он ничего не употреблял и уж тем более не покупал. И, привычно поздоровавшись с продавцом и положив бутылку на движущуюся ленту, Назар густо покраснел. Ему, тридцати двухлетнему мужчине, стало безумно стыдно, стыдно того, что он покупает крепкий алкоголь. На мгновение он почувствовал себя пятнадцатилетним пацаном, пытающимся купит сигареты, - а вдруг продадут? Сканер привычно пискнул. - С вас тысяча пятьсот, - дежурным тоном произнес продавец, и Назар вышел из транса. - Да, да, конечно, - он поспешно достал кошелек из заднего кармана джинсов, расплатился и, ухватив бутылку за узкое горлышко, покинул магазин. «Домой. Домой. Домой», - навязчиво стучало в мозгу. Переступив порог квартиры, Назар скинул кроссовки и поспешил на кухню. «Что там? Что там? Что там?» Быстро достав бокал с верхней полки, Назар свинтил железную пробку и налил в прозрачную емкость янтарную жидкость почти доверху. Лимона Назар не нашел, зато наткнулся на целый лоток с киви, стоящий на подоконнике. Наспех разломив напополам несколько спелых плодов, он поднес бокал к губам и сделал несколько больших глотков. Назар не любил эту жгучую жидкость, но кроме нее вряд ли что-либо смогло бы помочь лучше. Выковыривая ложечкой податливую мякоть сочного плода, он почувствовал, как головная боль постепенно отступает. Назар откинулся на спинку дивана и залпом осушил весь бокал. Стало легко и скучно. В течение получаса он занимал себя тем, что постоянно переключал телевизионные каналы, стучал кулаком по столу и довел объем содержимого бутылки ровно до половины. На нетренированный спиртом организм накатила жажда действия. «Что там? Что там? Что там?» И Назар, не задумываясь, набрал номер Максима. - Да, - хрипло прозвучал из динамика знакомый голос, сменяющийся кашлем. - Что там было? - Назар напрямую задал волновавший его все это время вопрос. До его слуха донеслось жужжание, похожее на звук работающего кухонного комбайна. Максим что-то готовил, видимо, успокаивался. - Приезжай, поговорим, - мужчина пытался перекричать бытовую технику. - Не бойся, здесь никого нет. Назар усмехнулся. Сейчас он не боялся ничего. - Скоро буду. Со второго раза он поднялся с дивана и пошел в спальню. Там, на тумбочке, одиноко лежал красный ошейник. Назар хмыкнул, провел рукавом под носом, положил ошейник в карман жилета и вызвал такси. Дверь ему открыл сам Максим. Под его правым глазом красовалась небольшая припухлость красного цвета. Дети сразу выбежали из комнаты, но Оксана, одарив Назара одним из своих самых презрительных взглядов, загнала девочек обратно в детскую. В квартире царил запах жареного картофеля. - Пошли, - Максим приглашающе кивнул и направился в сторону кухни. Почему-то забыв разуться, Назар последовал за ним. На плите стояла большая серебристая кастрюля с кипящим маслом. Максим скатывал аккуратные шарики из светлой массы, похоже из картофельной, обваливал их в сухарях и опускал в кастрюлю. Назар, едва не сев мимо табурета, схватился за стол обеими руками. - Да вы, батенька, нажрались уже, - ехидно заметил Максим, поворачиваясь к Назару лицом. - Это же ты, - он начал угрожающе приближаться, - это ты позвонил в полицию, кроме тебя - некому, вот только объясни мне, несведущему, какого черта ты это сделал?! Его тон, сначала спокойный, постепенно начал переходить на крик. С трудом приняв вертикальное положение, Назар присел на край стола, скрестив руки на груди. - Да чтобы остановить весь этот беспредел! - воскликнул он, глядя Максиму прямо в глаза. Ноздри Максима начали гневно раздуваться, пальцы, державшие шумовку, сжали пластиковую рукоятку до хруста суставов. Масло шипело и булькало в кастрюле, обжаривая со всех сторон картофельные кругляши, и Назар вспомнил, что терпеть не может жареную картошку. - Ты думаешь, что там произошло что-то особенное? - Максим продолжал свое наступление. - Да, приехала полиция, осмотрела сарай. А что она сделает? Обе собаки живы, у нас - тестовые соревнования. Это не бои. Несовершеннолетних там не было. Ничто, обрати внимание, ничто не подходило под 245 статью! И теперь из-за такого идиота, как ты, меня отстранили от хорошей работы! - Ты просто моральный урод, - выдохнул Назар ему прямо в лицо и помахал перед носом Максима красным ошейником. - Вот, вот все, что осталось от моей Азы! Ее как раз использовало такое быдло как ты! Ей связали морду, даже не давая возможности сопротивляться! -А-а-а! - протянул Максим. - Так здесь есть личные мотивы! А я подумал было, что наш Назар, втюхивающий без зазрения совести любой товар, за который хорошо платят, вдруг начал действовать бескорыстно! - Я и действовал бескорыстно! Очень жаль, что вас всех не посадили! Голоса споривших мужчин разносились по всей квартире. - Слушай, не всем же, как тебе, с родителями жить. Я вот живу нормально со своей семьей, в хорошей, заметь, очень хорошей квартире. И имею хорошую машину и кушаю вкусно, для полного счастья мне не хватает только фритюрницы, а, чтобы получить все это, мне приходилось крутиться на двух работах и делать отвратительные, по твоему мнению, вещи. Но каждый на своей работе выживает как может. И ты, в этом случае, не исключение. Под влиянием выпитого алкоголя, Назар понимал не все слова, которые выкрикивал Максим, брызгая слюной. Он просто смотрел на открывающийся рот бывшего друга, на его выпученные от гнева глаза, на трясущийся подбородок, и понял, что совсем не узнает того Максима, который еще со школы твердил о том, что нужно помогать животным, который таскал домой кошек и собак, лечил их и потом пристраивал у знакомых. Он всегда мечтал стать хорошим ветеринаром. И, став им, в то же время он превратился в человека, потерявшего веру в добро и в духовную составляющую выбранной профессии. Назар почувствовал, что его слегка повело в сторону. Где-то в глубинах подсознания какой-то тоненький голосок разума подсказывал ему, что пора уходить. Но гнев и пьяная бравада не позволяли уйти вот так просто. Отделившись от стола и обойдя Максима стороной, Назар приблизился к плите и заглянул в кастрюлю: картофельные шарики начинали подгорать, покрываясь неаппетитной черноватой корочкой. - Пошел вон! - прошипел Максим сквозь зубы и швырнул шумовку на пол. - Вон отсюда! И никогда, слышишь, никогда не звони мне больше! Назар перевел на Максима плавающий взгляд. - Не буду, не переживай. И, да, приятного аппетита! - красный ошейник, брошенный Назаром, полетел в кастрюлю. Кожаная полоска, усыпанная металлическими заклепками, жалобно булькнула и опустилась на дно. Максим заревел, как раненый зверь, как питбуль, которого схватили за горло, оскорбив его честь и достоинство. За доли секунды он преодолел расстояние от стола до плиты и мертвой хваткой сжал левую руку Назара. - Доставай, сволочь! - с этими словами Максим погрузил пальцы заторможенного от опьянения Назара в бурлящую жидкость. Дикий крик пронзил пространство, заставляя дрожать невидимые частицы. И если бы кухонная утварь имела возможность почувствовать хотя бы половину той боли, которую испытывал Назар, то наверняка стаканы бы лопнули, разрываясь на сотни острых осколков, а тарелки покрылись бы мелкими трещинами. Все это длилось не дольше нескольких секунд. Затем схватив Назара за шиворот, Максим оттащил его от плиты и подтолкнул к мойке. Быстро открыв воду, он заставил бывшего друга вытянуть руку под холодную воду. Пребывая в состоянии шока и не осознавая до конца, что именно сейчас произошло, Назар обессилено прислонился к стене, наблюдая, словно через мутное стекло, как прозрачные струи стекают с покрасневших пальцев. В кухню грузно и неуклюже ввалилась Оксана, встревоженная всем этим шумом, но, оценив обстановку и осознав, что ее мужу ничего не угрожает, она снова закрыла дверь. Откуда-то издалека, словно из соседней вселенной, до Назара донесся голос Максима: