Участковый недовольно хмыкнул: - Видели и не позвонили в полицию? Может еще и денег им подкинули «на пропитание»? - Да, - Назар испуганно поежился. Ему стало не по себе, как будто он совершил какой-то постыдный поступок. - Так вот, в следующий раз сразу звоните в полицию. За жестокое обращение с животными мы можем привлечь хозяев к уголовной ответственности, - с этими словами участковый отвернулся для того, чтобы осмотреть место преступления и все сфотографировать. - Я вас наверху подожду, - не дожидаясь ответа, Назар направился к выходу. - Идите, идите! Только на крыльце меня подождите, расписаться нужно будет! - не оборачиваясь ответил участковый. Быстро осмотрев подвал, полицейский, сев на скамейку рядом с Назаром, что-то очень долго писал, время от времени в задумчивости пожевывая колпачок шариковой ручки, и снова продолжал записывать. За это время Назар носком кроссовка успел растереть нарисованное мелом желтое солнышко в бесформенный желтый круг. Наконец, участковый протянул Назару бумагу и ручку. Поставив свою подпись, Назар задал вопрос, мучивший его последние двадцать минут: - Скажите, я могу их, - он глянул в сторону подвала, - похоронить? Участковый внимательно посмотрел на Назара, видимо, что-то обдумывая, и с некоторым облегчением, читаемым в его голосе, ответил: - Можете, - и опустил глаза, словно устыдившись чего-то. Назар поспешно поднялся в квартиру, чтобы взять ключи от подвала. Родители уже давно вернулись с работы и мирно смотрели новости в своей комнате. - Аза нашлась? - спросила мать, привстав с дивана. Назар вздохнул: - Нет, я все снова обыскал, наверно нужно расклеивать объявления, - он снял с крючка связку ключей. - Я скоро вернусь! Стараясь не смотреть на пустые миски Азы, сиротливо стоящие в коридоре, Назар вышел из квартиры. - Будь на связи! - крикнула ему мать вслед. - Пожалуйста, снимай трубку, когда я тебе звоню! Он ничего не сказал родителям про страшную находку в подвале: у матери - диабет, у отца - давление скачет, им незачем вникать в такие жуткие подробности. Поэтому Назар остался один на один со своими гнетущими мыслями. Он молод, здоров, он справится со всем этим самостоятельно. Спустившись в подвал, Назар, собравшись с духом, заложил края обеих коробок крест-накрест, тем самым не позволяя им открываться, пошел в конец коридора и открыл дверь, ведущую в маленькое помещение, принадлежащее его семье. Номер на деревянных дверях, нарисованный масляной краской, соответствовал номеру квартиры, таким образом, у каждой семьи было свое собственное маленькое подвальное помещение, в котором хранилось все, начиная от пустых стеклянных банок и заканчивая колесными шинами. С трудом отыскав лопату среди домашнего хлама, Назар снова закрыл деревянную дверь на замок. Теперь оставалось самое сложное. Выйдя из подвала, он открыл багажник своей «Мазды», отодвинув в сторону пакеты с медицинскими брошюрами, тем самым освобождая больше места, затолкал подальше лопату и снова вернулся на страшное место. Погрузив коробки друг на друга, Назар начал подниматься по подвальной лестнице, мысленно молясь, чтобы не оступиться и не уронить несчастный груз. Наконец, бесконечные ступени закончились, и Назар вдохнул порцию свежего летнего воздуха. Он аккуратно поставил коробки в багажник, занял водительское место и завел мотор. Назар решил ехать на пустырь, который находился в нескольких километрах от кольцевой. Наступило десять вечера, и, хотя было все еще достаточно светло, он решил начинать поскорее. На месте пустыря раньше было болото. До сих пор кое-где земля «чавкала» и прогибалась под ногами, позволяя проступать мутной жиже. И только благодаря этому, большая площадь за кольцевой не застраивалась жилыми домами и бизнес-центрами, позволяя природе полностью царить на этом клочке земли, не затронутом урбанизацией. Назар прошелся невдалеке от машины в поисках подходящего места, время от времени вонзая лопату в землю. Наконец, он остановился возле раскидистого кустарника - здесь было сухо, а земля оказалась мягкой и податливой. Назар начал копать. Рыхлая и легкая торфяная земля радушно раскрывала свои черные объятия навстречу новым гостям. Горсть за горстью она отлетала в сторону, скапливаясь остроконечным холмиком, похожим на лесной муравейник. Оценив глубину ямы, Назар решил, что копать, пожалуй, хватит. Он воткнул лопату в землю и уже направился было к машине, как вдруг боковым зрением он уловил какое-то светлое пятно под соседними кустами. Подойдя поближе, Назар замер в оцепенении: на примятой траве, как на последней мягкой подстилке, лежала Аза. Ее пасть была перемотана веревкой, то тут, то там виднелась окровавленная обнаженная плоть, будто бы пушистую шкуру вырывали кусками, лапы были вытянуты в стороны, словно в последнем, предсмертном прыжке. Аза больше не могла улыбаться. Внезапно зазвонил телефон. Абсолютно «на автомате» Назар ответил: «Да, мама, все хорошо, я с друзьями», а когда повесил трубку, то упал на колени и прижал собаку к себе. Он никогда не плакал, только в детстве, и теперь слезы, копившиеся годами, дождались своего выхода. И свидетелями этому были только кусты, чахлая болотная трава и начинающее темнеть вечернее небо, а они всегда молчаливы и не выдают чужих тайн. Назар похоронил их всех вместе: и котят, и щенков, и Азу. Вначале он хотел вырыть Азе отдельную могилу, но у него не нашлось на это сил. Перед тем, как начать забрасывать землей жертв человеческого насилия, Назар снял с Азы ее красный ошейник, чтоб хотя бы на том свете она была абсолютно свободной. Сначала он хотел оставить его на могиле, но потом, подумав, опустил в карман. К полуночи Назар был уже дома. В голове прокручивались картинки, они анализировались, а выводы непроизвольно напрашивались сами собой. «Ей связали морду, значит не хотели, чтобы она лаяла или кусалась... Не хотели, чтоб кусалась. Сделали беспомощной. Все тело было поранено, словно ее рвали зубами, словно куски отгрызали... Скорее всего, другие собаки. Зачем все это нужно? Для забавы? Было интересно наблюдать за мучениями животного, которое не сможет ответить? Или, наоборот, действовали с холодным расчетом. Например, для тренировки кого-то, кого-то очень ценного, дорогого, чья шкура должна оставаться в ценности и сохранности. Как на тренировке бойцовских собак, чтобы они почувствовали вкус крови. Кажется, это происходит именно так. Значит, Азу поймали, обезвредили и бросили беспощадным псам в качестве тренировочного экземпляра. Недавно по телевизору как раз рассказывали про это. Значит, здесь орудовал кто-то, кто замешан в собачьих боях». Назар долго не мог заснуть, он мучительно ворочался с боку на бок, потом нервно ходил по комнате, наконец, он вышел на кухню, включил приглушенный свет и начал рыться в корзинке с лекарствами матери. Цветные коробочки и серебристые блистеры шелестели, шуршали, путались, повторялись, а нужная упаковка все не находилась. Тогда Назар высыпал все содержимое корзинки на стол и начал разгребать лекарства руками. Отыскав снотворное, он тут же выдавил таблетку из блистера, но она оказалась такой маленькой и верткой, что тут же выскользнула из ладони и укатилась куда-то под кухонный диванчик. Назар мысленно выругался, опустился на колени и принялся высматривать беглянку. Включать все освещение на кухне он не решился, чтобы случайно не разбудить родителей, и, промаявшись в потемках пару минут так ничего и не отыскав, он поднялся с пола, выдавил еще одну таблетку и запил ее холодной водой из-под крана. «Пусть валяется, все равно Азы больше нет», - подумал Назар, сгребая разбросанные по столу упаковки обратно в корзину. Затем он выключил свет, бесшумно вернулся в свою комнату и через сорок минут провалился в глубокий сон без сновидений. Уже наступила суббота, и можно было позволить себе поспать подольше.