у Назар решил отложить это дело до позднего вечера, до того времени, когда вернется домой, и взял в руки гитару. Сыграв ломаное арпеджио, он убедился, что музыкальный инструмент не нуждается в настройке, и задумался, прислушиваясь к звукам внутреннего голоса, подсказывающего ему нужные слова и аккорды. «Возьми мое сердце, возьми мою душу, Я так одинок в этот час, что хочу умереть. Мне некуда деться, свой мир я разрушил, По мне плачет только свеча на холодной заре». Перебор на куплетах, бой на припевах, текст словно из глубины души - Назар впадал в необходимый ему транс, который обеспечивал временное успокоение и мимолетную умиротворенность. Песни сменяли друг друга, становясь медленней и печальней, голос порой переходил на шепот, перебор становился все тише... Кончики пальцев, закаленные постоянными объятиями с поющим металлом, не чувствовали боли - ее попросту не было. Боль была в душе, скудными каплями она проступала наружу с каждым ударом по струнам, улетучивалась, пропадала, но ее накопилось столько, что даже симфоническому оркестру было не под силу вытянуть ее наружу и развеять по ветру. Когда стрелки часов приняли положение 16:00, Назар бережно спрятал гитару в чехол, туда же, в боковой карман, убрал тетрадь с аккордами и принялся одеваться. Куда он ехал, зачем он ехал - было неизвестно. На всякий случай, оделся неброско: обычные синие джинсы, футболка защитного цвета и черная джинсовая жилетка. Назар кожей чувствовал, что поедет не на бал, так что впечатление производить точно не придется. Ровно в 17:00 его универсал подъехал к дому Максима. Ветеринар не заставил себя долго ждать и через минуту спустился. Он попросил Назара подогнать машину к его «Ниссану», после чего принялся перегружать из своего багажника в багажник товарища деревянные ящики разных размеров, закрытые перфорированными крышками. Глядя на все это, Назар растерялся: - Это еще зачем? Поставив последний ящик, Максим отряхнул руки и ответил: - Скоро поймешь. Сейчас поедем по адресам из интернета, я уже со всеми созвонился. Нас везде ждут, - он взглянул на часы и добавил, - погнали. Назар пожал плечами и сел за руль, Максим продиктовал ему первый адрес, и они поехали по навигатору. Первым пунктом назначения оказался обыкновенный частный дом, окруженный бетонным забором. Калитку открыла женщина средних лет в пестром махровом халате. - Здравствуйте, проходите! Максим вытащил из багажника один из ящиков, приглашающе махнул Назару, и все вместе они пошли к дому. Двор был ухоженный, с красивым цветником возле главного фасада. Поодаль стояла крепкая будка, из которой виднелась черная лохматая голова крупной собаки. При виде гостей пес принюхался, широко зевнул и лениво отвернулся. В доме тоже было достаточно аккуратно и чисто. Хозяйка сразу отвела мужчин в маленькую комнату, типа чулана, лишенную окон, которую освещала довольно яркая лампочка. На деревянном полу было расстелено широкое одеяло, на котором лежала обычная полосатая кошка, вылизывающая собственную лапу, возле нее возились и кувыркались четверо котят, четверо пушистых веселых комочков. Здесь же, на одеяле, сидели хозяйские дети. Девочка завлекала котят игрой с шуршащим фантиком на ниточке, в то время как мальчик, который был постарше, лежал на животе и, подперев подбородок обеими руками, просто смотрел на всю эту идиллию и счастливо улыбался. - Ну вот, четыре котенка, - сказала хозяйка, - и так по нескольку раз в году. -Да, всех берем, - поспешно кивнул Максим, присаживаясь возле одеяла, профессиональным взглядом окидывая котят. - Вроде здоровы, да, всех забираем. - Мама! Мама! Наших котят хотят забрать? - дети повскакивали с пола и обступили мать. - Да, забирают. Их отдадут другим деткам, у которых нет кошечки, - ласково ответила женщина, поглаживая по головам своих малышей, - унесите-ка Милку отсюда! Мальчик послушно взял кошку на руки и вынес ее из комнаты. Максим открыл деревянный ящик, дно которого было выстлано газетами, и принялся пересаживать туда котят одного за другим. Назар стоял рядом и просто смотрел на все это, абсолютно не понимая, зачем Максиму эти котята. Прежде чем крышка над котятами захлопнулась, он успел заглянуть в ящик: на него снизу вверх умоляюще смотрели четыре пары ярких живых глаз, глаз маленьких зверьков, у которых еще вся жизнь должна быть впереди. Предчувствуя недоброе, котята запищали все как один. Девочка заплакала и обняла мать за ноги. Максим абсолютно хладнокровно захлопнул крышку и, поблагодарив хозяйку, направился к выходу. Назар поплелся за ним. Женщина проводила их до самой калитки. - Это что еще такое? - нахмурился Назар, глядя, как Максим грубо запихивает коробку с живым грузом к нему в багажник. - Это товар, - абсолютно спокойно ответил Максим, захлопывая дверцу. - Чего ты заводишься? Давай, поехали, по дороге все объясню. Происходящее абсолютно не нравилось Назару, но он решил пойти до конца. Котята пищали из багажника, и Назар поспешил завести мотор, чтобы не слышать их плача. Следующий адрес был в пятнадцати минутах езды, и Максим торопливо начал объяснять другу: - Я не только выезжаю на собачьи бои в качестве ветеринара, но и собираю по бесплатным объявлениям, там, где «отдают в хорошие руки», котят и щенков, главное, чтобы они были здоровы. - А потом их куда? - спросил Назар, не отрываясь от дороги. - Смотри. На профессиональных собачьих боях делаются огромные ставки, можно выиграть крупную сумму, машину и даже квартиру. Люди там серьезные, их питомцы воспитываются в особых условиях: вначале просто вырабатывается агрессия к сородичу, и, пока не сменились зубы, им разрешают драться друг с другом. Когда щенки подрастают, их учат убивать. Основная цель дрессировщика - научить убивать собаку всех животных, которые попадают в ее поле зрения. При этом она должна беспрекословно подчиняться хозяину и быть адекватной к другим людям. - Как их учат убивать? - голос Назара стал глухим, правый глаз предательски задергался. - Да обыкновенно. Мышей бросают в вольер, хомячков. Щенок их убивает - его хвалят. Потом идут в ход котята, а бывает, и взрослые кошки. Чтобы они не могли каким-нибудь образом поранить дорогую собаку, им попросту вырывают зубы. Питбуль должен научиться убивать не мешкая, без малейших колебаний. Потом идут в ход щенки и мелкие собаки, потом более крупные собаки, и им всегда одевают намордники, чтобы они не могли ответить питбулю взаимностью. Глаза наполнились слезами, губы побледнели, дрогнули и усилием воли сложились в тонкую нитку - все догадки Назара подтвердились. Его Аза стала одной из многочисленных объектов для подготовки элитных собак, тренировочным мясом, расходным материалом. Он должен был что-то сделать, как-то попытаться остановить страшный процесс. - Ты чего? - Максим слегка похлопал его по плечу. - Впечатлился? Так жизнь у нас такая, всем тяжело. Да, жестоко, зато прибыльно. - Это отвратительно, - тихо проговорил Назар. - Отвратительно? - удивленно воскликнул Максим. - Все эти щеночки и котятки рано или поздно оказались бы на улице, или их закопали бы, или в унитазе утопили. Они плодятся каждые полгода, а то и чаще, друг мой, это же просто статистика! - Ты себя вообще слышишь? - Назар резко затормозил на светофоре - коробки сзади загрохотали и рассыпались по багажнику, котята заорали еще громче. - Я себя слышу. Не спорю, это не совсем правильно, но думаю, что такое «отвратительно», ты еще не знаешь, а я знаю! - Максим закашлялся и, отдышавшись, продолжил. - Отвратительно, когда к тебе приводят собаку, морда которой утыкана зубочистками, вот просто живого места нет - только глаза сверкают. Зубочистки везде: в щеках, в носу, в деснах. Отвратительно, когда к тебе приводят собаку, на шею которой надета жестяная банка, это как раз на днях было. Какие-то добряки подобрали псину на улице и решили забрать себе. Я все не понимал, каким образом через такую большую голову пролезла эта узкая банка, а когда я разрезал металл, то с трудом снял проклятую жестянку. Оказалось, что она уже давно вросла в шею, потому что надели ее на собаку, когда она была еще щенком. А еще по таким же объявлениям, как мы с тобой сейчас ездим, животных на опыты забирают. Вот что такое действительно отвратительно! Назара начало подташнивать. Он медленно сделал несколько глубоких вдохов и полностью опустил боковое стекло. Они съездили еще по пяти адресам. «Задаром в хорошие руки» отдавали всех: и котят, и щенков, предлагали даже, заодно уж, волнистого попугая, но Максим вежливо отказался. Из шести адресов только в одном месте поинтересовались, кому именно будут принадлежать их котята, и еще в одном месте сказали, что перезвонят через месяц и, если их щенку будет плохо, то они приедут и заберут его. В основном, людям было абсолютно все равно, какая судьба уготована их маленьким питомцам. Ведь, если бы каждый хозяин, отдающий щенка или котенка незнакомому человеку, хотя бы первое время регулярно интересовался его судьбой, например, просил присылать фотографии или лично приезжал бы удостовериться в благополучии своего питомца, подобных случаев жестокого использования животного материала стало