Тяжелый ком застрял в груди Павла. Все выслушал. На свой вопрос ясность получил. На оскорбления отвечать — последнее дело. А больно! За себя, за Лену, за все главное в жизни, что не получается! За счастье, что может обойти.
— До свидания, — мрачно сказал Павел.
— Топай, топай, женатый женишок!
— Папа-а! — вырвался на веранду плачущий крик Елены.
Дверь закрылась. Павел, ссутулившись, зашагал по устланной кирпичами дорожке.
В ту ночь никто из них не спал.
Тузенков и Зимарин стояли в коридоре конторы. Тузенков из-за широко расправленных плеч, из-за небрежно расстегнутого пиджака был вдвое шире своего заместителя.
— Вызывали? — спросил подошедший к ним Павел и остановился, ожидая, что скажут.
Повернулись, пошли в кабинет.
— Садись, — указал на стул Владимир Анатольевич.
«Разговор официальный», — подумал Павел.
— Дело такое… — Тузенков посмотрел на Барумова, как бы оценивая шансы виновного на допросе. — Начался сезон наших работ. Мы решили заслушать тебя на специальном совещании, как ты обеспечишь выполнение плана. В какой день удобнее?
— Могу сейчас.
Зимарин и Тузенков переглянулись.
— Это хорошая идея, — сказал Зимарин и подумал: «Бледным станет Барумов во время разбора. Вот когда обнажится истинное лицо лжеизобретателя». — Пожалуй, можно. В качестве подготовки к совещанию.
Тузенков достал из шкафа приказ о плане, раскрыл его и начал читать. Называл виды работы, объемы, распределение по кварталам. Говорил так, будто он один может определить всю сложность работ, глубоко осмыслить значимость каждой цифры.
— Свой план я помню, — вставил Барумов, когда Тузенков переворачивал лист.
«Хочешь перебить начальника?» — взглядом ответил Тузенков. Он опять остановил полусонные немигающие глаза на длинных колонках очередной ведомости. Все, как положено человеку, знающему себе цену. Даже пустяк должен превращаться в его устах в золото.
— Вы пригласили дурачить меня? — скучным голосом спросил Барумов.
Владимир Анатольевич осекся, покраснел от возмущения. Но выдержал и не ответил на скандальный вызов. Спорить с подчиненными?..
— Тебе нечего говорить! Вот почему сыплешь цифрами.
«Однако распоясался!» — многообещающе взглянул Тузенков.
— Ты случайно не замечаешь, что обнаглел? — словно из подземелья отозвался он. — За такие слова обычно выгоняют из кабинета.
— Обычно… Можно подумать, еще в пеленках окабинетился, — ухмыльнулся Барумов.
Зимарин молча выслушивал перепалку. Но дальше молчать нельзя; он не посторонний, он вместе с начальником дистанции приглашал Барумова.
— Я думаю вот что, Владимир Анатольевич. Коль он хорошо знаком с приказом, пусть сразу и доложит.
«Выходит, я читал впустую!..» — проскользнуло у Тузенкова. Он глянул на Барумова. У того глаза блеснули торжествующе. «Черт с тобой!» — подумал Тузенков.
— Докладывай!
Барумов встал. Противно было стоять перед Тузенковым, говорить о своих делах и думах. Но и сидеть не лучше.
— Сначала я хочу доложить о произволе в планировании. Объемы работ вы не подкрепили ни средствами, ни людьми.
— Что говорить об этом! — возбужденно заметил Зимарин. — На Дементьева надо жаловаться, при нем рождались планы на этот год. А во-вторых, что этими разговорами сейчас изменишь?
— План можно пересмотреть!..
— Опоздал! Корректировка плана закончилась.
— Но я давным-давно говорил и Дементьеву и Тузенкову!
— Да, говорил, — ответил Тузенков. — А мне казалось, что рассказывал анекдот. Я выслушал и забыл. А где доклад? Что я должен был рассматривать? Голые слова? Мы тоже знаем, что делаем. У нас государственный план, понял? Нам нужны документы, а не пустые слова. Понял? Документы со всеми выкладками, со всеми обоснованиями.
«А если бы написал доклад, неужели все изменилось бы с планом? — подумал Барумов. — Чепуха! Нашлись бы новые доводы… Чего доказывать, когда все равно будешь битым. Только и остается соглашаться и вытягивать шею. Не рассыпай бисер перед свиньями…»
— Докладывай о самом главном. У тебя половина объема всей дистанции по омоложению кустарников. Как выполнишь эту рубку? — Тузенков спросил так, словно у него в столе был заготовлен ответ Барумова и приговор, утвержденный самой высокой инстанцией.
— Машиной.
— Той самой? — Зимарин кивнул головой в сторону мастерских. — Где вы такие машины видели?
— Спрашиваю еще раз: как ты сработаешь план омоложения? Предупреждаю: здесь нечего комедию разыгрывать, все отлично понимаем. Ну-с, как?