— Машиной. Больше на этот вопрос отвечать не буду.
— Ого!.. Видели? Продолжайте вы. — Тузенков счел невозможной дальнейшую беседу с Барумовым. Поприсутствует, послушает. Если потребуется, то и стукнет кулаком. Для того и власть дана.
— Допустим — машиной. А она принята для эксплуатации? Где акт внедрения в производство? Где акт испытания? — допрашивал Зимарин.
— Опять… бумажку?
— Ясно. Актов нет. Впрочем, нет и самой машины.
— Есть. Поезжайте и посмотрите. Сидя в этом кабинетике, много не увидите.
Упрямство Барумова озадачило Зимарина. Авантюрист, решивший сыграть на лжемашине? В этом почти не сомневался. Подумал, нет ли у Барумова еще чего-то, что защитит его замашки? Здесь, в кабинете, конечно, не узнаешь. Прежде всего надо выбить из рук дутый козырь — машину.
— Поехали, — решительно заявил он. И затем Тузенкову: — О результатах доложу в конце дня.
Тузенков был согласен. Он почему-то встал, будто из конторы уходило высокое начальство.
В тесной, душной кабине трактора сидели рядышком. Противоречивые чувства испытывал Барумов. Сколь давно вместе с Зимариным он ходил по перегону? Зимарин возмущался беспорядками, откровенничал. Перед ним хотелось наизнанку выворачивать собственную душу — такое уважение возникало у Павла. Как теперь убедить, что не прав он в своих притязаниях по отношению к Барумову, к его машине? Впрочем, зачем убеждать? Он становится единомышленником Тузенкова, правой рукой. Какие уж тут убеждения?
Эта мысль перечеркивала прежнее впечатление, которое родилось на перегоне. Даже детище свое — машину — было жаль отдавать на просмотр такому человеку. Будет копаться во всех узлах, оценивать все, что стало для Павла смыслом работы последних месяцев. Создавшему машину она больше, чем просто машина.
«Не рассыпай бисер перед свиньями…» Сейчас приедут в полосу, и Павел начнет рассыпать. А что делать? Он обязан подчиниться, хотя легко догадаться, чем все кончится. Акта испытания нет, поэтому машина будет признана непригодной к работе, следовательно, выполнение плана не обеспечено. Строгий выговор? Возможно. Даже с предупреждением об увольнении. А может быть, и еще что?
Но машина хороша! Почему Зимарин забракует? Да потому, что надо забраковать. По каким причинам? Ну долго ли отыскать эти причины. Агрегаты заводского изготовления и то нередко суют под пресс. А это — кустарщина, самодеятельность…
Другое надо решить, поглавнее: что делать, когда запретят использовать агрегат в полосах? Работать на нем без разрешения? Мальчишество. Доказывать, что машина пригодна? Пока докажешь, белые мухи полетят, а план так и останется на бумаге.
Как все устроено в жизни! Обязательно человеческие невзгоды собираются в тесный пучок. То Лена, теперь машина. Все главное сошлось в одном фокусе, как четыре нитки рельсов двухколейного пути в одну точку на горизонте.
Зимарин придвинулся к двери кабины, чтобы не касаться Барумова. Лишь когда трактор болтыхался на ухабах, их плечи касались друг друга. Тогда Зимарин поспешно отстранялся, будто его обжигало.
Остановились на краю лесной полосы. Барумов быстро спрыгнул на землю, подошел к висящему на раме впереди трактора измельчителю. Перевел стрелу, отбросил предохранительную защелку. Снова забрался в кабину, и, закрытый железным кожухом, похожий на большую двугорбую черепаху, агрегат, опущенный гидроподъемником, широкими колесиками прижался к земле.
— Я готов, — сухо сказал Барумов.
— Начинай, — также сухо ответил Зимарин.
Он отошел на соседний ряд.
— Подальше! — крикнул Барумов из кабины.
Зимарин отошел еще дальше. И тогда впереди трактора затрясся железный кожух, завизжал невидимый барабан, закачались от ветра тонкие стебли желтой акации. Трактор медленно наехал агрегатом на пучкообразный ряд кустарника. Тотчас из-под кожуха густым веером брызнули мелкие щепки, над этим веером повисла матовая пахучая пыль от измельченных стружек. Барумов вел трактор медленно, словно неуверенный в своей машине. Закрытый ветвями Зимарин также медленно шел в одном направлении с трактором. Приблизился бы, чтобы лучше видеть работу агрегата, но Барумов запрещает. Летят стремительные щепки, отрубленные куски веток. Опасно.
Неожиданно Зимарин исчез. Ни в одном просвете зеленой стены не мелькала знакомая сухощавая фигура. Барумов посмотрел в окошко за спиной и засмеялся: Зимарин, согнувшись над пенечками, оказался на просеке, оставленной трактором. Смотри, смотри придирчивей! Высота пенечков точно такая, какая положена, срезы чистые, ни расщепов, ни размочаленных концов. Смотри, да не долго, а то придется догонять!