Инженер может подумать, дескать, Гришка обеспечен беленькой, что в девишнике квартирует, у секретарши дистанции. Ничего не скажешь, девка — смак. Но где записано, что молодому, неженатому запрещается ударять за кем хочешь и за сколькими хочешь? Он, может быть, с самыми серьезными намерениями. Жениться решил, вот и выбирает. Никому не запрещается выбирать. Чего же ты лезешь, инженер?
Гришка забыл о белокурой Галочке, о своем ужине. Он все больше распалялся, рисуя в своем воображении, как встретит с минуты на минуту инженера, как наговорит ему дерзостей. Пусть не думает, что ему, как начальнику, все позволяется.
Но Барумов что-то долго не приходил. Уже пять минут Гришка сидел, устремив злой взгляд на дверь. Десять минут! Когда придет — неизвестно. И придет ли? Завалится к какой-нибудь… А здесь ждут его, слова готовят. Черта рыжего тебе, а не откровенное объяснение!
— Идем! — неожиданно выпалил Гришка.
Ванек послушно вскочил, нахлобучил шапку.
— Сначала пошамаем в столовке. А потом… ночевать пустишь? Не хочу с ним храпеть кровать с кроватью! О чем толковать с таким человеком?
Задумался Ванек.
— Ночуй. Только позднее, чтобы отец не застукал.
— Согласен. А утром с Ленкой устрой с глазу на глаз. Пускай раз и навсегда знает: кто я для нее и кто этот… с высшим образованием.
— Только не в доме, ладно? А то скандальчик может получиться. Отец, он знаешь какой?
— Хоть посреди железной дороги. Но объяснюсь!
Дверь нараспашку, свет не выключили. Пусть инженер корчится под одеялом в нахолодавшем общежитии.
И пошли.
Дементьев занимал узенькую комнату, похожую на конец темного коридора, отрезанный стенкой со щелевидной дверью. Под окном шевелились ветки остролистого клена. Можно было пощипать клен, и света в комнате прибавится. Но он не думал об этом, надеялся, что эта келья — пристанище временное.
Он вернулся из клуба уже в темноте. Настроение было такое, будто ночью предстояла большая работа.
Настольная лампа очертила на полу светлый круг. Расплывчатым серым пятном выделялось окно. Андрей Петрович, лежа на кровати, напряженно смотрел на светлый круг.
В репродукторе что-то пищало, прерывалось веселыми голосами. Настойчиво вставал перед глазами пустячный эпизод. Как-то из управления дороги вместе с комиссией приехал он в Перекрестово по несчастному случаю — паровозом убило дорожного мастера. Опросил очевидцев. Оставался мужичок в опрятной наглаженной форме. Фуражечка с тоненьким сине-зеленым кантиком, ботиночки — словно через каждый час чистит, личико беленькое, остроносенькое.
— А ты кто? — спросил Дементьев. Человека убило, тут не приходится церемониться. Иначе эти очевидцы уведут в такие дебри, что не выкарабкаешься.
— Пчик Соломатин, — открыв розовый ротик, тонко и быстро пролепетал мужичок.
— Кто-о?!
— Пчик Соломатин…
Разгневанный Дементьев приготовился ко всем матерям «пчикнуть» этого Соломатина. Человек погиб, а он тут распчикался. Вовремя сообразил. ПЧИК — надо понимать в расшифрованном виде — инженер дистанции пути по капитальным работам. Ах ты, черт, пчик Соломатин!
Электрификация… Как бы с этим делом не «пчикнуть». Хорошенько надо подумать, прежде всего лично для себя четко высветить новое дело, разложить по тончайшим тропиночкам все плюсы и минусы. Как найти свой ручеек, что должен влиться в общее русло реки?
Пчик Соломатин…
Ах ты, бестолочь розовая! Вот привязался.
Высветить надо, как этот круг на полу от настольной лампы…
В дверь постучали. Кого принесло? Да еще в такой час? Впрочем, кто бы когда бы ни приходил, всегда не вовремя. Не очень-то приятно Дементьеву показывать свое логово. Даже молочнице, что по утрам носит молоко. Мало кто видел его в кузнищевской домашней обстановке, не привык он, да и вряд ли привыкнет в ней, полуубогой.
Нехотя открыл дверь, заглянул в темный коридор. Гостья! Из города…
— Ты даже не спрашиваешь кто, — донесся голосок жены. Вот уж действительно не вовремя. Учует коньяк, за целую ночь скандал не потушишь.
— Проходи, тут поговорим.
Надавил на кнопку, под потолком вспыхнул матовый шарик. Раисе Петровне достаточно беглого взгляда: один. И только тогда потянулась к мужу с супружеским поцелуем. Уже сидя за столом, спросила:
— Мальчишник справлял?
«Начинается!» — подумал Андрей Петрович.
— Знамя вручали. В клубе.
Улыбнулась, посмотрела в глаза. На лице написано: все известно давно. Клубы, мероприятия и все остальное — для ангелов небесных, они поверят. И все-таки больше ни о чем не спросила. Это было в диковинку. Энергичная, оживленная, она приготовилась для более важного разговора.