Настроение у Барумова упало.
— А ты как?
Тузенков пожал плечами.
— Тяжелая батарея… — Неуверенно поднял глаза на Барумова. — Кое в чем Тамочкин прав. Ну, поорем на совещании, а все равно Дементьев издаст приказ. А на железной дороге есть устав. А по уставу как надо? Выполни приказ, а потом жалуйся.
— Значит, тоже по ветру?
— Брось ты свои закавыки! Мы не дети, на вещи надо смотреть трезво.
— Как вы можете?! — вырвалось у Барумова.
Он встал из-за стола, с сухим брезентовым шумом начал натягивать плащ.
Гришка залез в кабину трактора, сел на холодное сиденье. Железки за ночь стали такими леденисто-жгучими, что руки невольно отдергивались. Подождать бы, когда обогреется, да жаль времени.
— Матузков, к начальнику! — крикнула бойкая сторожиха с порога конторы.
Поставил мотор на холостые обороты, спрыгнул на землю. В конторе Тузенков указал на скрипучий стул.
— Садись, подпиши вот, — двинул он но столу шуршащую бумагу.
Гришка осторожно, чтобы не испачкать, двумя пальчиками взял ручку. Он подписал бы, но что-то бросилось в глаза, не понравилось. С повисшей в воздухе ручкой начал читать с самого начала.
— Мы, мастера, механизаторы и рабочие… так-с… инициативу… понимая важность ограждения контактной… Гм-м-м… тополями… призываем последовать нашему… — бормотал под нос.
Дочитал, вопросительно посмотрел на Тузенкова.
— В этом деле я не смыслю.
— А тебе не все равно?
— Мне бы ума самому занять, а не хвастаться, что я обскакал других. Дескать, догоняйте.
Очень деликатно, прямыми пальцами, положил ручку в выемку на чернильном приборе — и к выходу.
— Чего же ты… Подпиши! — крикнул вдогонку Тузенков. — Уехать успеем!
Дверь, притянутая тугой пружиной, захлопнулась.
— О-о-от дисциплина, — недовольно проворчал Тузенков. — Ладно, еще поговорим.
Он оделся, заглянул в полевую сумку. График лесных полос, сброшюрованный в аккуратную книжицу, был на месте. Блокнот для записей. К ним сунул свернутый вчетверо лист, взятый со стола.
Трактор, гремя по укатанной машинами земле, развернулся в сторону длинной мачты выходного светофора. В кабине было тесновато. Зато разогретый мотор дышал машинным теплом. Пока ехали по поселку, молчали. Как только свернули с улицы на заросшую рыжим осенним бурьяном дорогу между телеграфными столбами, Тузенков спросил:
— Не хочешь участок поддержать?
— Еще как хочу! Глядишь, хатенку из одной комнатухи отгрохают. Девок навел бы… гарем!
— В чем же дело? Подпиши — и тебя увидят, оценят. А по заслугам и все остальное…
— Я тумак тумаком в тополях ваших. От людей стыдно. Учит других, дескать, а сам лаптем щи хлебает.
Навстречу стлался по дороге мокрый паровозный дым. С оглушительным лязганьем пронесся паровоз, замелькали серовато-красные грузовые вагоны. Плоские слои дыма обволакивали трактор, дробились и исчезали, словно проваливались сквозь землю.
— Думаешь, на посмешище выставляю?
— А мне все равно.
— Тебя никто не знает, смеяться-то над тобой.
— Ага! Сам сказал, никто не знает… А я должен призывать этих, кто не знает, а куда — и сам не ведаю.
Подъехали к балке. Спуск пологий, а все-таки надо поосторожнее. Гришка остановил трактор, вылез из кабины. По откосу пропрыгал вниз, постоял над гибким журчащим ручьем. Неглубоко. Плеск воды звучно раздавался под узким бетонным мостом. Там и глубже и опасней. Решил балку переехать здесь, а железную дорогу — не под мостом, а по переезду. Лишнего с километр придется проехать, зато уж нигде не застрянешь.
Взвыл мотор, разгребая под собой вязкий ил, все глубже уходил в землю трактор. Вода начала обтекать его спереди, колеса обдавали стекла кабины жидкой грязью. Казалось, радиатор вот-вот упрется в непроходимую стену земли и тогда, говори, приехали. Но колеса за что-то зацепились, над кабиной полетели комья желтой глины. На бугре через открытую дверь в кабину ворвалась холодная лавина ветра.
— Проскочили, — облегченно проговорил Гришка.
— А если б застряли?
— Ну ить не застряли! Чего каркать!
Рассердился. Конечно, после напряжения не сразу придешь в норму.
— Хорошо проехали, чего ж волноваться, — примирительно сказал Тузенков.
— А я и не волнуюсь. Подумать — ручеек!
Трактор подминал под себя размочаленные осенними дождями кусты бурьяна, огибал один за другим рябые, издолбанные железными «кошками» монтеров телеграфные столбы.
— Я недавно квартиру получил. Не скажу, что легко досталась. А если сравнить с другими, то, конечно, без труда. Мог бы и тебе помочь.