«Что ж, будем работать! — сказал себе Андрей Петрович. — Поглядим!» Самое главное — поддержка Осипова. На него рассчитывать можно, иначе бы не взял в заместители. Теперь Осипов должен увидеть преданность Дементьева порученному делу, рвение… Вот-вот, именно энергичное рвение. Оно всегда видно, если есть. У Андрея Петровича не тот возраст, чтобы прыгать выше своей головы. Но что делать? Как хочешь, а надо прыгать. Иначе Осипов слишком мало увидит…
Сейчас подходящий момент — электрификация. На ней можно и скорости доставки грузов повысить и… свой авторитет укрепить. Очень удобное время, упускать непростительно.
Глаза Андрея Петровича еще видели тонкие опоры, успевшие занять перегоны и словно убегающие от Дементьева к горизонту. Не догонишь, не догонишь!.. — дразнили они стремительными прыжками. — Не успеешь, не успеешь…
По правую руку между столом и стеной стояла высокая тумбочка с покатой крышкой полированной карельской березы. На крышке три ряда кнопок — прямые телефоны. Андрей Петрович снял с рычага трубку, в рядах кнопок отыскал надпись «Дстр» и надавил.
— Зайди, — сказал он и повесил трубку.
Из дорожной папки вынул бумаги, бегло прочитал записи. Все основное как будто предусмотрел, детали уточнятся потом.
На телефонной крышке вспыхнул огонек — секретарша.
— Да-а… — отозвался в трубке Дементьев.
— К вам начальник дорстроя.
— Пусть войдет, я вызывал.
Бесшумными торопливыми шагами вбежал Шаховцев. Лицо напряжено. Выпуклые глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Губы тонко сжаты, крючковатый нос удлинился.
— Садись и слушай. План загрузки дорстроя надо составить заново.
— Он уже согласован, утвержден! Мы ничего не изменим, Андрей Петрович..
— Вы, наверно, плохо слышите. Или думаете, что я не знаю, утвержден или нет.
— Андрей Петрович, мы обязаны считаться…
Дементьев поморщился. Не хватало, чтобы дорстроевец перечил заместителю начальника дороги.
— Значит, загрузку дорстроя составим заново. И давай договоримся: никаких «но». Я достаточно продумал этот вопрос. Слушай и на ус мотай. Если хозяин вызовет, будешь знать, о чем говорить.
— Слушаю, Андрей Петрович.
— Основные силы всех строительных участков бросим на электрификацию двух перегонов…
— Позвольте! У нас же совсем другие объекты!
— Я предупреждал: никаких «но». Что касается других объектов, то сделаем так.
Шаховцев заерзал на стуле: сейчас Дементьев что-то преподнесет… Выпуклые глаза уставились на рыжеватые пальцы Андрея Петровича с испещренным авторучкой листом бумаги.
— Начнем по объектам. Что у нас неотложное, важное? Прежде всего — реконструкция паровозных депо на электровозные…
— Какая там реконструкция, Андрей Петрович. Новое строительство…
— В детали вдаваться не будем. Эту реконструкцию выполнит сама служба локомотивного хозяйства.
— Но у них ничего нет! Ни специальных рабочих, ни механизмов!
— Помалкивай. Для путейцев что запланировано? Удлинение станционных путей. Эту работу будут выполнять сами путейцы.
— Черт те что!
— Не черкай, я крещеный. Этим меня не отпугнешь. И так по каждому объекту, по всем службам. Понял?
— А мы-то при чем? Выходит, мы не нужны?
Дементьев опять поморщился. Не понимает человек… Другой на его месте с ходу бы уловил.
— Пусть каждая служба помимо основной работы строит сама для себя. А денежки за строительство будет платить дорстрой. Понял? Потому что все объекты так и останутся в плане дорстроя. Теперь дошло? Понял, какой у тебя грандиозный план? Тут и электрификация, и все такое прочее. А в успехе выполнения не сомневаюсь.
— Но зачем все это, Андрей Петрович!
— Гм-м… зачем. Потом узнаешь. Я сказал все, что тебе надо знать.
— Андрей Петрович, но начальники служб взбеленятся. Видано ли! У них основной работы по горло, а тут еще…
— А мы с тобой для чего? Надо их опередить, оформить приказом начальника дороги. Пусть попробуют не выполнить приказа! Впрочем, тебе нечего беспокоиться. Решение вопроса у Осипова беру на себя.
— А что нам остается? — упавшим голосом, не веря в непонятную его комбинацию, спросил Шаховцев.
Андрей Петрович размашистым шлепком плотно положил рыжую ладонь на прозрачную гладь плексигласа.